Бахчисарайская история: от Сайде Арифовой до Рустема Дервиша
Сразу после посещения музея имени Исмаила Гаспринского в Бахчисарае мы направились в «Дервиш Эви» – музей Рустема Дервиша, расположенный напротив Ханского дворца. Несмотря на то, что нигде не бы...
Сразу после посещения музея имени Исмаила Гаспринского в Бахчисарае мы направились в «Дервиш Эви» – музей Рустема Дервиша, расположенный напротив Ханского дворца. Несмотря на то, что нигде не было вывески, найти его оказалось очень легко. Стоило лишь спросить детвору, как она тут же с огромной радостью готова была сопровождать нас до входных дверей, которых крымские татары называют «капка».
Перед нами небольшая, полная эмоций группа туристов, осмотрев первый этаж, поднималась по деревянным ступенькам на экскурсию на второй. А нас уже около входа встречала молодая и очаровательная Лейла Алимова, которая во время отсутствия хозяина принимает гостей. Она нас пригласила за стол в небольшой, очень уютной кофейне, стены которой были украшены многочисленными картинами с видами этого старинного города, и угостила нас традиционным кофе (сваренным в медной кофеварке) с крымскотатарским печеньем курабье в виде полумесяца. Так приятно оказаться после трёхчасовой прогулки в доме-музее, который с безупречным вкусом оформлен в современном стиле, сочетающем национальные традиции и историю крымскотатарского народа.
За одним из столов около окна сидела светловолосая женщина-гид средних лет, которая, увидев нас, поздоровалась и задала свой вопрос Лейле. Стало очевидно, что до нас здесь в спокойной и неторопливой обстановке шёл разговор о знаменитой крымскотатарской воспитательнице и педагоге Сайде Арифовой. Оказывается, во время немецкой оккупации Крыма в 1942–1943 годах она, уроженка Бахчисарая, работавшая заведующей детским садом, спасла от казни 88 еврейских детей и взрослых. Признаюсь честно, я была поражена, услышав историю её жизни, которая, несомненно, должна быть увековечена всеми нашими народами. Со школьной парты мы знаем имя видного польского педагога еврейского происхождения Януша Корчака (его настоящее имя Хенрик Гольдшмидт), который добровольно вместе со своими воспитанниками-евреями по национальности вошёл в газовую камеру в концлагере Треблинка, несмотря на данную ему возможность избежать этой жестокой и несправедливой участи. Однако о героической жизни Сайде Арифовой, которой в 1942 году было всего 26 лет, в этот день я узнала впервые. И мне бы хотелось, чтобы её имя осталось в наших сердцах.
В сентябре 1943 года, после падения сопротивления Керченских каменоломен Аджимушкая, фашисты собрали воедино изнеможённых и истощённых более семидесяти детей и подростков и разместили их на верхних палубах немецких военных кораблей, следовавших из Керчи в Севастополь в качестве живого щита. Советские лётчики не могли бомбить такие суда. Вскоре детей, которых доставили в детдом, должны были отправить в фашистские концлагеря в Германию для проведения лабораторных испытаний. Сайде (полное имя Сайде-Сейд-Ариф) Арифова предложила детдому свою помощь в качестве няни, она также собирала у жителей Бахчисарая одежду и еду для несчастных детей. Большинство из этих детей были евреями по национальности. Поскольку на полуострове жили евреи-караимы, некоторые разговаривали на крымскотатарском языке, она, изменив документы, выдает их за крымских татар. А тех, кто ещё не знал языка, обучает своему родному языку. Некоторые семьи она спасла, спрятав в деревнях, для других доставала необходимые документы. Из архивов известно, что ее стараниями в живых остались семьи Капустинских, Шварцман, Салиевых, Хаваевых, Неметовых, Зейгенмуртхай и другие.
Перед фашистскими карательными органами эта героическая женщина давала свидетельства, что её подопечные дети-евреи не являются представителями этой нации. Для того чтобы спасти детей от неминуемой гибели в концлагере, ещё одна героиня – доктор Файзулаева – выдала Сайде Арифовой медицинское заключение о плачевном состоянии здоровья детей и наличии у них чесотки, туберкулёза и других опасных диагнозов. Опасаясь эпидемии и заражения немецких солдат, руководство комендатуры Бахчисарая принимает решение детей срочно отправить в небольшую деревню Салачик в трёх километрах от Бахчисарая, на родину Исмаила Гаспринского.
Слушая эту трогающую сердце историю, я приоткрыла белые льняные занавески и обратила свой взор на Ханский дворец, в котором расположен фонтан слёз. Какие слёзы были пролиты женщинами и детьми в те жестокие годы, подумалось мне. И как нам повезло, что мы не родились тогда и не стали свидетелями бесконечного горя. И пока я слышала мелодичный разговор собеседниц, пыталась мысленно представить события, которые разворачивались на прилегающих улицах в годы фашистской оккупации. (Позднее на одной из прогулок около Воронцовского дворца в Алупке сопровождавший меня научный сотрудник сказал, что фашисты старались особо не бомбить и не разрушать здания дворцов, намереваясь сделать полуостров одним из мест резиденции своих фашистских руководителей. Возможно, именно поэтому и Ханский дворец смог сохранить своё великолепие.) Сегодня нам трудно представить, как в условиях разрухи, имея на руках паспорт «неблагонадёжного» человека, Сайде Арифова вместе со своим сыном Мустафой смогла отремонтировать помещение бывшей усадьбы и в конце февраля 1944 года перевезти туда детей, о которых она всем своим большим сердцем заботилась как о своих собственных. А вскоре, в апреле того же года, советские партизаны, за ночь сумев спуститься с гор, освобождают Бахчисарай и его окрестности. Дети, возраст которых был от двух до пятнадцати лет, были спасены. Однако Сайде-Сейд-Ариф сама и члены её семьи были схвачены фашистами. Известно, что её подвергли пыткам, а во время допросов у неё были сломаны кости. Позднее на вопрос, а было ли ей тогда страшно за свою судьбу, она отвечала, что невозможно было испытывать страх в таких условиях.
От неминуемого расстрела всей её семьи их каким-то образом спас капитан румынской армии Исмаил-эфенды Салиев, который по происхождению сам был крымским татарином. Однако никто: ни спасённые еврейские дети, ни их родители – не смог спасти Сайде Арифову от действий советской власти, которая депортировала её вместе со всей семьёй, вместе со всем крымскотатарским народом в мае 1944 года из Крыма в Узбекистан (Ургутский район Самаркандской области). Эти трагические события разделил всего лишь один месяц! Крымские татары стали одними из 48 народов, которые были целиком депортированы во время сталинского режима. Этот мужественный народ подвергся тотальной депортации, как ещё шесть национальностей, безосновательно получив обвинения в предательских связях с фашистами.
Однако до своей насильственной отправки Сайде Арифова смогла ещё раз совершить героический подвиг. Можно только представить, каких усилий это ей стоило! Показав руководству НКВД настоящие метрики рождения еврейских детей, которых она выдавала за крымских татар, она тем самым дважды спасла их от смерти во время предназначавшегося и им депортирования. Так не хочется верить, что такое оказалось возможным. Спасти 88 судеб и не суметь избежать своей горькой участи.
В завершение истории наша гид добавила, что спасённые обращались в воинскую часть и прокуратуру и пытались заступиться за Сайде Арифову, однако ей была уготована безжалостная судьба её народа. К счастью, она осталась жива. «Многие подопечные называли её своей мамой Сайдой, а став взрослыми, приезжали в Бахчисарай даже из Израиля, – добавила Лейла, – чтобы увидеться с ней, когда она вновь вернулась на Родину в Крым в перестроечные годы после снятия с её народа клейма «предателей». Возможно, это произошло после её участия в передаче «Жди меня», в которой она рассказала о своей мечте ещё раз увидеть тех, кто жил вокруг фонтана слёз и смог выжить в нечеловеческих условиях». Поинтересовавшись её судьбой, я узнала, что она дожила до почтенного возраста и после смерти в 2007 году в возрасте 91 год была похоронена на мусульманском кладбище в селе Чистенькая Симферопольского района (могила № 417). Во времена Крымского ханства село носило имя Аджи-Кал (борынгы кырымтатар саласы Аджы Къал), о чём впервые упомянуто в 1784 году.
На мой вопрос, не хотят ли жители Крыма увековечить имя этой скромной, но героической женщины, я получила ответ, что жители Бахчисарая хотят присвоить её имя тому самому детскому садику, которым она руководила, и очень надеются, что будет поддержка от нынешних властей. А ведь с тех кровавых событий прошло уже 77 лет.
Сегодня учительницу Сайде Арифову, а также всех крымскотатарских женщин, которые мужественно спасали не только еврейских и украинских детей, женщин и стариков от гитлеровцев, в сердцах всех народов смог увековечить талантливый украинский режиссёр крымскотатарского происхождения Ахтем Сеитаблаев. Многие его знают как исполнителя главной роли – дважды героя Советского Союза, лётчика-испытателя Ахметхана Султана – в художественном фильме о депортации крымских татар «Хайтарма». В одном из интервью журналистам он говорил о том, что, будучи в Саду Праведников народов мира, был поражён тем, как много крымскотатарских и украинских имён и фамилий выгравировано на мраморных плитах Яд ва-Шем, комплекса, расположенного на горе Памяти в Иерусалиме. Это стало ещё одним идейным толчком для его творения.
Так, реальные события о героизме крымскотатарских женщин, о спасении еврейских детей мужественными действиями и поступками Сайде Арифовой стали основой сюжета его фильма «Чужая молитва» («Её сердце»), который впервые был показан в День памяти жертв депортации в 2017 году. В тот год главной героине исполнился бы сто один год. По возвращении домой я решила найти этот фильм в Интернете, а пока детально рассмотреть дом Рустема Дервиша. Осматривая комнату за комнатой, я представила себе, какой могла быть юная Сайда Арифова, если была бы хозяйкой этого дома.
https://www.youtube.com/watch?v=KyU7EsmA-gk
Идея, возродившая крымскотатарские ремёсла
Когда мы разговаривали, за дверями раздавались звуки пилы по дереву. Неудивительно, ведь кроме самого музея на первом этаже располагаются мастерские. За последние годы число ремесленников в Бахчисарае возросло. И многие работы – медная и глиняная посуда, керамика, картины местных авторов – располагаются в кофейне, а каждый желающий может их приобрести. Потолок украшают стильные люстры с цветными стёклами.
Задаю вопрос об идее создания этого удивительного музея. Оказывается, Рустем Дервиш в детстве часто приезжал со своими родителями в Бахчисарай. Семья (отец был водителем, а мама парикмахером) часто прогуливалась по небольшим улочкам. Когда Рустем ага узнал о продаже этого старинного здания, некогда принадлежавшего крымскотатарской семье, то решил его выкупить. Сегодня он живёт в Симферополе, но несколько раз в неделю приезжает в Бахчисарай. С момента покупки дома до его открытия была проделана колоссальная работа, связанная с восстановлением исторического интерьера и строительства новой части. Чувствуется, что здесь над интерьером работал талантливый дизайнер, который смог объединить историю и национальные традиции, учитывая потребности и интересы самых взыскательных туристов. Поверьте, из такого места посетители не очень-то торопятся уходить. Как рассказала нам Лейла, Рустем ага, сам мастер-медник, в своих творениях воссоздаёт ту самую посуду, которая когда-то была в обиходе у крымских татар. У него, оказывается, появились и свои ученики-последователи. Один из них Энвер Яшлавский.
Здесь, в Доме дервиша, с особой любовью собрана мебель XIX – начала XX века, традиционная утварь, в том числе кумганы, круглые медные подносы. Гостей встречает традиционная входная группа, а под потолком размещены традиционные полки, которые у крымских татар называются раф. На них сегодня можно увидеть посуду, глиняные тарелки, кувшины необычной формы. К примеру, открыв крышку изделия в виде граната, вы сразу захотите разместить там свои ювелирные изделия. Возможно, кто-то захочет использовать его для варенья. В кафе в воздухе витает ароматный запах кофе, который здесь варят в традиционных медных кофеварках. В одном из архивов я нашла сведения о том, что в конце XIX века Бахчисарай был раем для кофеманов. Здесь располагались 62 кофейни, которые разделялись на две категории. Так, купцы и мурзы наслаждались ароматным напитком за неспешной беседой в кофейнях первого класса, «расположенных в наилучших местах и ... великолепно построенных». Кроме кофе крымскотатарские женщины готовили шербет из цитрусовых и бекмез из сока яблок и груш. (АРХИВ СМ АРК, ф. 489, оп.1, ед.хр.385, с.1)
Интересуюсь, почему татары так много в быту используют такую нарядную медную посуду. Оказывается, медь обладает особыми свойствами проводимости тепла, и еда готовится быстрее за счёт её равномерного распределения. Хозяйка, которая правильно готовит пищу на умеренном огне на такой посуде, сохраняет вкусовые качества продуктов. И, конечно, ясно, что еда в такой посуде не пригорает, всё хорошо пропекается.
Мне интересно, как в музее удалось собрать такое количество красивых изделий, каждое из которых мне лично хотелось бы увидеть в своём доме. Оказывается, многие мастера знают о традициях музея Рустема Дервиша. Ведь общая задача, которая объединяет самого хозяина, так и художников с ремесленниками, – это знакомство с богатой историей и традициями коренного народа Крыма – крымскими татарами. Так, мечта Рустема работать своими руками, изучать традиционные формы и используемые материалы, затем создавать шедевры, в которых традиционный орнамент аналогичен старым традициям, и собрать целую коллекцию воплотилась не только у него самого, но и у его единомышленников. Узнав о том, что существует современный музей, жители и просто крымские татары из других городов приходят и дарят представляющие ценность вещи.
Когда люди начинают досконально изучать предметы быта или национальное искусство, попутно они раскрывают страницы истории собственного народа и, самое главное, собственной семьи. Сам Рустем ага рассказал о том, что вместе с ними жила его любимая бабушка, которая с детства рассказывала крымскотатарские сказки и историю его семьи. Его предки, с одной стороны, были выходцами с Южного побережья Крыма, из села Биюк-Ламбат (так это село называлось до 1945 года). Теперь это село Малый Маяк входит в городской округ Алушты.
С другой стороны, корни идут из крымскотатарского села Ворон, расположенного в Городском округе Судак. Точная дата происхождения неизвестна, впервые как Lonolli (или lo Volli) название этого селения, входившего в состав генуэзского Солдайского консульства, упоминается в договоре генуэзцев с Элиас-Беем Солхатским 1381 года. [2] Об этом в своём историческом исследовании написал Вице-президент Одесского общества истории и древностей, член Московского археологического общества, Одесского отделения Русского технического общества, член-корреспондент Императорской Археологической комиссии Александр Львович Бертье-Делагард. Документальное упоминание селения встречается в «Османском реестре земельных владений Южного Крыма 1680-х годов», согласно которому Ворин входил в Судакский кадылык эялета Кефе. Его столицей был одноименный город Кефе (Кафа – это современное название Феодосии).
Во время нашей поездки мы, как и многие, заметили, что исторические крымскотатарские названия местности, названия улиц исчезают с карты полуострова, оставаясь лишь в памяти старожилов и на страницах книг и Википедии.
Мы осматриваем картины и проходим в небольшую комнату «мусафирхане», предназначенную для приёма гостей. На деревянных рафах под потолком располагается посуда, она некогда использовалась в церемонии угощения гостей. Взгляд притягивает до блеска начищенная медная посуда. В кумганы наливали воду, чтобы гости могли ополоснуть руки до трапезы. На полу разложены ковры «килим». Рядом на рафах висят полотенца с красивой нарядной вышивкой «эвджияр», которые изготовлялись в технике «татар ишлеме». Есть ещё часто используемые техники, такие как «сап ишлеме» (шитьё стягами), «пул» (шитьё с блестками), «телли» (шитьё металлической плоской лентой), «каснак» (тамбурный шов). Полотенца использовались как в быту, так и для украшения жилища. Поскольку у мусульман не разрешалось рисовать или вышивать лица людей, то в них присутствует растительный орнамент.
«Есть и такие, на которых вышивка сделана серебряными нитями. Все эти изделия тончайшей работы примечательны тем, что в этой технике мастерицы используют более шестидесяти швов, каждый из которых имеет своё название», – комментирует милая и очаровательная Лейла, с любовью демонстрируя одно полотенце за другим, а затем каждое из которых переворачивает на изнанку. «Поглядите, – говорит она и протягивает одно из них, взяв с рафы на руки, – разве можно отличить лицевую и изнаночную стороны?» Раньше каждая крымскотатарская девушка училась в семье этому искусству и готовила себе приданое, которое затем бережно укладывалось в сундук. Даже в бедных семьях к замужеству были вышиты около двухсот изделий, орнамент которых передавал тайный смысл чаяний юной души.
Каждая из них мечтала о счастливой семье с большим количеством здоровых детей. Богатые невесты выходили с приданым, которое умещалось в нескольких сундуках, хранившихся в специальных комнатах для девочек «келер», и могло насчитывать четыреста и даже пятьсот декоративных полотенец. Большая коллекция эвджияров, с вышитым и тканым орнаментом с использованием различных техник «тахталы», «къыбрыз атма» или «тепели», хранится в Ялтинском государственном музее. Многие изделия, к сожалению, были утрачены после депортации татар. Когда я слушала своего гида, то вспомнилось далёкое детство, когда моя бабушка Салима в Сабантуй доставала из находившегося в центральной комнате сундука нарядные шёлковые платки и броши. А полотенца с вышивками украшали деревянные стены дома. Как похожи традиции наших братских народов!
Оказывается, сегодня этому искусству вышивки можно запросто научиться. Представленные в музее работы – это современные аналоги. «Наши талантливые вышивальщицы Эльвира Осман и Алиме Гусейнова собирают по крупицам знания и уже умеют трактовать эти мотивы», – говорит Лейла, опережая наш вопрос о происхождении такого количества аккуратно выглаженных, потрясающих работ. Ученицу легендарной мастерицы и художницы декоративно-прикладного искусства Зулейхи апте Бекировой, теперь уже Эльвиру Осман, называют королевой вышивки.
Многие юные крымчанки верили, что если в орнамент, выполненный в национальном стиле, заложить определённый рисунок, то в судьбе сбудется заложенный тайный символ и смысл. Часто встречается s-образный символ воды, а также зигзаги и треугольники, связанные с богиней крымских татар Умай. К свадьбе невеста готовила ещё один особо ценившийся женихом подарок – это покрытый вышивкой пояс «учкур» (дословно это тонкий шнур, протянутый внутри пояса). Для названия широкого матерчатого пояса используется термин «кушак», который един для многих тюркских языков. Пояс завязывался особым образом, чтобы целиком видна была вышивка.
Одна из комнат в доме называлась «ятак одасы». У татар глагол «спать» – «ятарга» (как созвучно). Однако в отличие от татар, которые спали на кроватях, крымские татары спали на полу. Возможно, это объясняется климатом: в Крыму очень жарко и знойно в летние месяцы, на территории Татарстана очень холодно зимой (хотя я читала, что бедные татары спали на полу). У крымских татар все постельные принадлежности – мендәрләр, ястыклар, түшәкләр, чаршафлар (подушки, перины, полотенца) – хранились в открытом шкафу – «түшәк тактасы». Перед наступлением сна вещи раскладывались в этой и соседней комнатах, а утром всё обратно собирали в шкаф и красиво застилали, накрыв вышитыми изделиями. В этой комнате семья могла красиво проводить свой досуг, расположившись на длинных, низких диванах «сет». Жилища украшали и низкие, зачастую округлой формы столики «хона». Конечно, всё зависело от материального благосостояния семьи. Особый уголок был предназначен для детей, и его украшало декоративное панно. В углу этой комнаты в специальном деревянном шкафу от людского взгляда скрыт «су догабы» – это поддон из камня, в центре которого располагается возвышение, а рядом отверстие для слива воды. Это такой прообраз современного душевого поддона. Согласно религиозным требованиям, все части тела должны были быть чистыми. Использованная вода выводилась через керамические трубы в выгребную яму, расположенную во дворе. По словам Лейлы, это было удобно для купания детей и совершения омовения.
Когда мы общались с крымскими татарами, и они рассказали о депортации, то не раз слышали, что единственную вещь, которую успевали взять с собой их матери и бабушки, это был Коран, хранившийся в специально отведённом в центре комнаты месте (Коран хапы). Как и у татар, Коран дарится при создании семьи и является её главным оберегом. Когда я увидела бархатную сумку, висевшую на гвозде под потолком, то всё стало ясно. В условиях растерянности и шока, когда перед утренним намазом им дали всего-навсего пятнадцать минут на сборы, рука вслед за сердцем тянулась за священной книгой в надежде уцелеть и остаться живыми.
На прощание мы спустились на первый этаж в своеобразный магазин, который больше напоминает музей, чтобы приобрести на память сувениры. Взяв адрес крымскотатарского мастера-фенерджи (создателя фонарей, сундуков и светильников) Энвера Яшлавского, направились искать его мастерскую.
Читайте о крымскотатарском мастере-фенерджи Энвере Яшлавском в материале «Витражная любовь Энвера Яшлавского»
[1] Праведники мира (праведники народов мира; «хасидей умот олам», ивр. חסיד אומות העולם) — согласно Закону о Яд ва-Шем, те, кто спасал евреев во время холокоста, рискуя при этом собственной жизнью. Сегодня Праведниками мирапризнано около 15 тысяч человек.
[2] Бертье-Делагард А. Л. Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тавриде = Изслѣдованiе нѣкоторыхъ недоумѣнныхъ вопросовъ средневѣковья въ Тавридѣ // Известия Таврической учёной комиссии. — Симферополь : Тип. Таврического губ. земства, 1920. — № 57. — С. 23.
Сюмбель Таишева,
Перед нами небольшая, полная эмоций группа туристов, осмотрев первый этаж, поднималась по деревянным ступенькам на экскурсию на второй. А нас уже около входа встречала молодая и очаровательная Лейла Алимова, которая во время отсутствия хозяина принимает гостей. Она нас пригласила за стол в небольшой, очень уютной кофейне, стены которой были украшены многочисленными картинами с видами этого старинного города, и угостила нас традиционным кофе (сваренным в медной кофеварке) с крымскотатарским печеньем курабье в виде полумесяца. Так приятно оказаться после трёхчасовой прогулки в доме-музее, который с безупречным вкусом оформлен в современном стиле, сочетающем национальные традиции и историю крымскотатарского народа.
Сайде Арифова – праведница мира[1]
За одним из столов около окна сидела светловолосая женщина-гид средних лет, которая, увидев нас, поздоровалась и задала свой вопрос Лейле. Стало очевидно, что до нас здесь в спокойной и неторопливой обстановке шёл разговор о знаменитой крымскотатарской воспитательнице и педагоге Сайде Арифовой. Оказывается, во время немецкой оккупации Крыма в 1942–1943 годах она, уроженка Бахчисарая, работавшая заведующей детским садом, спасла от казни 88 еврейских детей и взрослых. Признаюсь честно, я была поражена, услышав историю её жизни, которая, несомненно, должна быть увековечена всеми нашими народами. Со школьной парты мы знаем имя видного польского педагога еврейского происхождения Януша Корчака (его настоящее имя Хенрик Гольдшмидт), который добровольно вместе со своими воспитанниками-евреями по национальности вошёл в газовую камеру в концлагере Треблинка, несмотря на данную ему возможность избежать этой жестокой и несправедливой участи. Однако о героической жизни Сайде Арифовой, которой в 1942 году было всего 26 лет, в этот день я узнала впервые. И мне бы хотелось, чтобы её имя осталось в наших сердцах.
Фото: avdet.org
В сентябре 1943 года, после падения сопротивления Керченских каменоломен Аджимушкая, фашисты собрали воедино изнеможённых и истощённых более семидесяти детей и подростков и разместили их на верхних палубах немецких военных кораблей, следовавших из Керчи в Севастополь в качестве живого щита. Советские лётчики не могли бомбить такие суда. Вскоре детей, которых доставили в детдом, должны были отправить в фашистские концлагеря в Германию для проведения лабораторных испытаний. Сайде (полное имя Сайде-Сейд-Ариф) Арифова предложила детдому свою помощь в качестве няни, она также собирала у жителей Бахчисарая одежду и еду для несчастных детей. Большинство из этих детей были евреями по национальности. Поскольку на полуострове жили евреи-караимы, некоторые разговаривали на крымскотатарском языке, она, изменив документы, выдает их за крымских татар. А тех, кто ещё не знал языка, обучает своему родному языку. Некоторые семьи она спасла, спрятав в деревнях, для других доставала необходимые документы. Из архивов известно, что ее стараниями в живых остались семьи Капустинских, Шварцман, Салиевых, Хаваевых, Неметовых, Зейгенмуртхай и другие.
Перед фашистскими карательными органами эта героическая женщина давала свидетельства, что её подопечные дети-евреи не являются представителями этой нации. Для того чтобы спасти детей от неминуемой гибели в концлагере, ещё одна героиня – доктор Файзулаева – выдала Сайде Арифовой медицинское заключение о плачевном состоянии здоровья детей и наличии у них чесотки, туберкулёза и других опасных диагнозов. Опасаясь эпидемии и заражения немецких солдат, руководство комендатуры Бахчисарая принимает решение детей срочно отправить в небольшую деревню Салачик в трёх километрах от Бахчисарая, на родину Исмаила Гаспринского.
Слушая эту трогающую сердце историю, я приоткрыла белые льняные занавески и обратила свой взор на Ханский дворец, в котором расположен фонтан слёз. Какие слёзы были пролиты женщинами и детьми в те жестокие годы, подумалось мне. И как нам повезло, что мы не родились тогда и не стали свидетелями бесконечного горя. И пока я слышала мелодичный разговор собеседниц, пыталась мысленно представить события, которые разворачивались на прилегающих улицах в годы фашистской оккупации. (Позднее на одной из прогулок около Воронцовского дворца в Алупке сопровождавший меня научный сотрудник сказал, что фашисты старались особо не бомбить и не разрушать здания дворцов, намереваясь сделать полуостров одним из мест резиденции своих фашистских руководителей. Возможно, именно поэтому и Ханский дворец смог сохранить своё великолепие.) Сегодня нам трудно представить, как в условиях разрухи, имея на руках паспорт «неблагонадёжного» человека, Сайде Арифова вместе со своим сыном Мустафой смогла отремонтировать помещение бывшей усадьбы и в конце февраля 1944 года перевезти туда детей, о которых она всем своим большим сердцем заботилась как о своих собственных. А вскоре, в апреле того же года, советские партизаны, за ночь сумев спуститься с гор, освобождают Бахчисарай и его окрестности. Дети, возраст которых был от двух до пятнадцати лет, были спасены. Однако Сайде-Сейд-Ариф сама и члены её семьи были схвачены фашистами. Известно, что её подвергли пыткам, а во время допросов у неё были сломаны кости. Позднее на вопрос, а было ли ей тогда страшно за свою судьбу, она отвечала, что невозможно было испытывать страх в таких условиях.
От неминуемого расстрела всей её семьи их каким-то образом спас капитан румынской армии Исмаил-эфенды Салиев, который по происхождению сам был крымским татарином. Однако никто: ни спасённые еврейские дети, ни их родители – не смог спасти Сайде Арифову от действий советской власти, которая депортировала её вместе со всей семьёй, вместе со всем крымскотатарским народом в мае 1944 года из Крыма в Узбекистан (Ургутский район Самаркандской области). Эти трагические события разделил всего лишь один месяц! Крымские татары стали одними из 48 народов, которые были целиком депортированы во время сталинского режима. Этот мужественный народ подвергся тотальной депортации, как ещё шесть национальностей, безосновательно получив обвинения в предательских связях с фашистами.
Однако до своей насильственной отправки Сайде Арифова смогла ещё раз совершить героический подвиг. Можно только представить, каких усилий это ей стоило! Показав руководству НКВД настоящие метрики рождения еврейских детей, которых она выдавала за крымских татар, она тем самым дважды спасла их от смерти во время предназначавшегося и им депортирования. Так не хочется верить, что такое оказалось возможным. Спасти 88 судеб и не суметь избежать своей горькой участи.
В завершение истории наша гид добавила, что спасённые обращались в воинскую часть и прокуратуру и пытались заступиться за Сайде Арифову, однако ей была уготована безжалостная судьба её народа. К счастью, она осталась жива. «Многие подопечные называли её своей мамой Сайдой, а став взрослыми, приезжали в Бахчисарай даже из Израиля, – добавила Лейла, – чтобы увидеться с ней, когда она вновь вернулась на Родину в Крым в перестроечные годы после снятия с её народа клейма «предателей». Возможно, это произошло после её участия в передаче «Жди меня», в которой она рассказала о своей мечте ещё раз увидеть тех, кто жил вокруг фонтана слёз и смог выжить в нечеловеческих условиях». Поинтересовавшись её судьбой, я узнала, что она дожила до почтенного возраста и после смерти в 2007 году в возрасте 91 год была похоронена на мусульманском кладбище в селе Чистенькая Симферопольского района (могила № 417). Во времена Крымского ханства село носило имя Аджи-Кал (борынгы кырымтатар саласы Аджы Къал), о чём впервые упомянуто в 1784 году.
На мой вопрос, не хотят ли жители Крыма увековечить имя этой скромной, но героической женщины, я получила ответ, что жители Бахчисарая хотят присвоить её имя тому самому детскому садику, которым она руководила, и очень надеются, что будет поддержка от нынешних властей. А ведь с тех кровавых событий прошло уже 77 лет.
Сегодня учительницу Сайде Арифову, а также всех крымскотатарских женщин, которые мужественно спасали не только еврейских и украинских детей, женщин и стариков от гитлеровцев, в сердцах всех народов смог увековечить талантливый украинский режиссёр крымскотатарского происхождения Ахтем Сеитаблаев. Многие его знают как исполнителя главной роли – дважды героя Советского Союза, лётчика-испытателя Ахметхана Султана – в художественном фильме о депортации крымских татар «Хайтарма». В одном из интервью журналистам он говорил о том, что, будучи в Саду Праведников народов мира, был поражён тем, как много крымскотатарских и украинских имён и фамилий выгравировано на мраморных плитах Яд ва-Шем, комплекса, расположенного на горе Памяти в Иерусалиме. Это стало ещё одним идейным толчком для его творения.
Так, реальные события о героизме крымскотатарских женщин, о спасении еврейских детей мужественными действиями и поступками Сайде Арифовой стали основой сюжета его фильма «Чужая молитва» («Её сердце»), который впервые был показан в День памяти жертв депортации в 2017 году. В тот год главной героине исполнился бы сто один год. По возвращении домой я решила найти этот фильм в Интернете, а пока детально рассмотреть дом Рустема Дервиша. Осматривая комнату за комнатой, я представила себе, какой могла быть юная Сайда Арифова, если была бы хозяйкой этого дома.
https://www.youtube.com/watch?v=KyU7EsmA-gk
Идея, возродившая крымскотатарские ремёсла
Когда мы разговаривали, за дверями раздавались звуки пилы по дереву. Неудивительно, ведь кроме самого музея на первом этаже располагаются мастерские. За последние годы число ремесленников в Бахчисарае возросло. И многие работы – медная и глиняная посуда, керамика, картины местных авторов – располагаются в кофейне, а каждый желающий может их приобрести. Потолок украшают стильные люстры с цветными стёклами.
Задаю вопрос об идее создания этого удивительного музея. Оказывается, Рустем Дервиш в детстве часто приезжал со своими родителями в Бахчисарай. Семья (отец был водителем, а мама парикмахером) часто прогуливалась по небольшим улочкам. Когда Рустем ага узнал о продаже этого старинного здания, некогда принадлежавшего крымскотатарской семье, то решил его выкупить. Сегодня он живёт в Симферополе, но несколько раз в неделю приезжает в Бахчисарай. С момента покупки дома до его открытия была проделана колоссальная работа, связанная с восстановлением исторического интерьера и строительства новой части. Чувствуется, что здесь над интерьером работал талантливый дизайнер, который смог объединить историю и национальные традиции, учитывая потребности и интересы самых взыскательных туристов. Поверьте, из такого места посетители не очень-то торопятся уходить. Как рассказала нам Лейла, Рустем ага, сам мастер-медник, в своих творениях воссоздаёт ту самую посуду, которая когда-то была в обиходе у крымских татар. У него, оказывается, появились и свои ученики-последователи. Один из них Энвер Яшлавский.
Здесь, в Доме дервиша, с особой любовью собрана мебель XIX – начала XX века, традиционная утварь, в том числе кумганы, круглые медные подносы. Гостей встречает традиционная входная группа, а под потолком размещены традиционные полки, которые у крымских татар называются раф. На них сегодня можно увидеть посуду, глиняные тарелки, кувшины необычной формы. К примеру, открыв крышку изделия в виде граната, вы сразу захотите разместить там свои ювелирные изделия. Возможно, кто-то захочет использовать его для варенья. В кафе в воздухе витает ароматный запах кофе, который здесь варят в традиционных медных кофеварках. В одном из архивов я нашла сведения о том, что в конце XIX века Бахчисарай был раем для кофеманов. Здесь располагались 62 кофейни, которые разделялись на две категории. Так, купцы и мурзы наслаждались ароматным напитком за неспешной беседой в кофейнях первого класса, «расположенных в наилучших местах и ... великолепно построенных». Кроме кофе крымскотатарские женщины готовили шербет из цитрусовых и бекмез из сока яблок и груш. (АРХИВ СМ АРК, ф. 489, оп.1, ед.хр.385, с.1)
Интересуюсь, почему татары так много в быту используют такую нарядную медную посуду. Оказывается, медь обладает особыми свойствами проводимости тепла, и еда готовится быстрее за счёт её равномерного распределения. Хозяйка, которая правильно готовит пищу на умеренном огне на такой посуде, сохраняет вкусовые качества продуктов. И, конечно, ясно, что еда в такой посуде не пригорает, всё хорошо пропекается.
Мне интересно, как в музее удалось собрать такое количество красивых изделий, каждое из которых мне лично хотелось бы увидеть в своём доме. Оказывается, многие мастера знают о традициях музея Рустема Дервиша. Ведь общая задача, которая объединяет самого хозяина, так и художников с ремесленниками, – это знакомство с богатой историей и традициями коренного народа Крыма – крымскими татарами. Так, мечта Рустема работать своими руками, изучать традиционные формы и используемые материалы, затем создавать шедевры, в которых традиционный орнамент аналогичен старым традициям, и собрать целую коллекцию воплотилась не только у него самого, но и у его единомышленников. Узнав о том, что существует современный музей, жители и просто крымские татары из других городов приходят и дарят представляющие ценность вещи.
Когда люди начинают досконально изучать предметы быта или национальное искусство, попутно они раскрывают страницы истории собственного народа и, самое главное, собственной семьи. Сам Рустем ага рассказал о том, что вместе с ними жила его любимая бабушка, которая с детства рассказывала крымскотатарские сказки и историю его семьи. Его предки, с одной стороны, были выходцами с Южного побережья Крыма, из села Биюк-Ламбат (так это село называлось до 1945 года). Теперь это село Малый Маяк входит в городской округ Алушты.
С другой стороны, корни идут из крымскотатарского села Ворон, расположенного в Городском округе Судак. Точная дата происхождения неизвестна, впервые как Lonolli (или lo Volli) название этого селения, входившего в состав генуэзского Солдайского консульства, упоминается в договоре генуэзцев с Элиас-Беем Солхатским 1381 года. [2] Об этом в своём историческом исследовании написал Вице-президент Одесского общества истории и древностей, член Московского археологического общества, Одесского отделения Русского технического общества, член-корреспондент Императорской Археологической комиссии Александр Львович Бертье-Делагард. Документальное упоминание селения встречается в «Османском реестре земельных владений Южного Крыма 1680-х годов», согласно которому Ворин входил в Судакский кадылык эялета Кефе. Его столицей был одноименный город Кефе (Кафа – это современное название Феодосии).
Во время нашей поездки мы, как и многие, заметили, что исторические крымскотатарские названия местности, названия улиц исчезают с карты полуострова, оставаясь лишь в памяти старожилов и на страницах книг и Википедии.
Вплести свою судьбу в канву полотенца
Мы осматриваем картины и проходим в небольшую комнату «мусафирхане», предназначенную для приёма гостей. На деревянных рафах под потолком располагается посуда, она некогда использовалась в церемонии угощения гостей. Взгляд притягивает до блеска начищенная медная посуда. В кумганы наливали воду, чтобы гости могли ополоснуть руки до трапезы. На полу разложены ковры «килим». Рядом на рафах висят полотенца с красивой нарядной вышивкой «эвджияр», которые изготовлялись в технике «татар ишлеме». Есть ещё часто используемые техники, такие как «сап ишлеме» (шитьё стягами), «пул» (шитьё с блестками), «телли» (шитьё металлической плоской лентой), «каснак» (тамбурный шов). Полотенца использовались как в быту, так и для украшения жилища. Поскольку у мусульман не разрешалось рисовать или вышивать лица людей, то в них присутствует растительный орнамент.
«Есть и такие, на которых вышивка сделана серебряными нитями. Все эти изделия тончайшей работы примечательны тем, что в этой технике мастерицы используют более шестидесяти швов, каждый из которых имеет своё название», – комментирует милая и очаровательная Лейла, с любовью демонстрируя одно полотенце за другим, а затем каждое из которых переворачивает на изнанку. «Поглядите, – говорит она и протягивает одно из них, взяв с рафы на руки, – разве можно отличить лицевую и изнаночную стороны?» Раньше каждая крымскотатарская девушка училась в семье этому искусству и готовила себе приданое, которое затем бережно укладывалось в сундук. Даже в бедных семьях к замужеству были вышиты около двухсот изделий, орнамент которых передавал тайный смысл чаяний юной души.
Каждая из них мечтала о счастливой семье с большим количеством здоровых детей. Богатые невесты выходили с приданым, которое умещалось в нескольких сундуках, хранившихся в специальных комнатах для девочек «келер», и могло насчитывать четыреста и даже пятьсот декоративных полотенец. Большая коллекция эвджияров, с вышитым и тканым орнаментом с использованием различных техник «тахталы», «къыбрыз атма» или «тепели», хранится в Ялтинском государственном музее. Многие изделия, к сожалению, были утрачены после депортации татар. Когда я слушала своего гида, то вспомнилось далёкое детство, когда моя бабушка Салима в Сабантуй доставала из находившегося в центральной комнате сундука нарядные шёлковые платки и броши. А полотенца с вышивками украшали деревянные стены дома. Как похожи традиции наших братских народов!
Оказывается, сегодня этому искусству вышивки можно запросто научиться. Представленные в музее работы – это современные аналоги. «Наши талантливые вышивальщицы Эльвира Осман и Алиме Гусейнова собирают по крупицам знания и уже умеют трактовать эти мотивы», – говорит Лейла, опережая наш вопрос о происхождении такого количества аккуратно выглаженных, потрясающих работ. Ученицу легендарной мастерицы и художницы декоративно-прикладного искусства Зулейхи апте Бекировой, теперь уже Эльвиру Осман, называют королевой вышивки.
Многие юные крымчанки верили, что если в орнамент, выполненный в национальном стиле, заложить определённый рисунок, то в судьбе сбудется заложенный тайный символ и смысл. Часто встречается s-образный символ воды, а также зигзаги и треугольники, связанные с богиней крымских татар Умай. К свадьбе невеста готовила ещё один особо ценившийся женихом подарок – это покрытый вышивкой пояс «учкур» (дословно это тонкий шнур, протянутый внутри пояса). Для названия широкого матерчатого пояса используется термин «кушак», который един для многих тюркских языков. Пояс завязывался особым образом, чтобы целиком видна была вышивка.
Одна из комнат в доме называлась «ятак одасы». У татар глагол «спать» – «ятарга» (как созвучно). Однако в отличие от татар, которые спали на кроватях, крымские татары спали на полу. Возможно, это объясняется климатом: в Крыму очень жарко и знойно в летние месяцы, на территории Татарстана очень холодно зимой (хотя я читала, что бедные татары спали на полу). У крымских татар все постельные принадлежности – мендәрләр, ястыклар, түшәкләр, чаршафлар (подушки, перины, полотенца) – хранились в открытом шкафу – «түшәк тактасы». Перед наступлением сна вещи раскладывались в этой и соседней комнатах, а утром всё обратно собирали в шкаф и красиво застилали, накрыв вышитыми изделиями. В этой комнате семья могла красиво проводить свой досуг, расположившись на длинных, низких диванах «сет». Жилища украшали и низкие, зачастую округлой формы столики «хона». Конечно, всё зависело от материального благосостояния семьи. Особый уголок был предназначен для детей, и его украшало декоративное панно. В углу этой комнаты в специальном деревянном шкафу от людского взгляда скрыт «су догабы» – это поддон из камня, в центре которого располагается возвышение, а рядом отверстие для слива воды. Это такой прообраз современного душевого поддона. Согласно религиозным требованиям, все части тела должны были быть чистыми. Использованная вода выводилась через керамические трубы в выгребную яму, расположенную во дворе. По словам Лейлы, это было удобно для купания детей и совершения омовения.
Когда мы общались с крымскими татарами, и они рассказали о депортации, то не раз слышали, что единственную вещь, которую успевали взять с собой их матери и бабушки, это был Коран, хранившийся в специально отведённом в центре комнаты месте (Коран хапы). Как и у татар, Коран дарится при создании семьи и является её главным оберегом. Когда я увидела бархатную сумку, висевшую на гвозде под потолком, то всё стало ясно. В условиях растерянности и шока, когда перед утренним намазом им дали всего-навсего пятнадцать минут на сборы, рука вслед за сердцем тянулась за священной книгой в надежде уцелеть и остаться живыми.
На прощание мы спустились на первый этаж в своеобразный магазин, который больше напоминает музей, чтобы приобрести на память сувениры. Взяв адрес крымскотатарского мастера-фенерджи (создателя фонарей, сундуков и светильников) Энвера Яшлавского, направились искать его мастерскую.
Читайте о крымскотатарском мастере-фенерджи Энвере Яшлавском в материале «Витражная любовь Энвера Яшлавского»
[1] Праведники мира (праведники народов мира; «хасидей умот олам», ивр. חסיד אומות העולם) — согласно Закону о Яд ва-Шем, те, кто спасал евреев во время холокоста, рискуя при этом собственной жизнью. Сегодня Праведниками мирапризнано около 15 тысяч человек.
[2] Бертье-Делагард А. Л. Исследование некоторых недоуменных вопросов средневековья в Тавриде = Изслѣдованiе нѣкоторыхъ недоумѣнныхъ вопросовъ средневѣковья въ Тавридѣ // Известия Таврической учёной комиссии. — Симферополь : Тип. Таврического губ. земства, 1920. — № 57. — С. 23.
Сюмбель Таишева,
фото автора
Язмага реакция белдерегез
Вход на сайт
РЕКОМЕНДУЕМ
Комментарийлар