Национальные интересы должны быть априори выше личных

Все же самый трепетный  из них — День Учителя. К сожалению, на сегодняшний день в сфере образования не все так гладко, и есть определенные проблемы. О них мы поговорили с главным редактором авторитетного журнала «Магариф», который имеет  богатую историю и часто является  единственной точкой опоры учителей, кандидатом социологических наук Сюмбель Нурисламовной Таишевой.

– В сентябрьском Послании Президента Татарстана Рустама Минниханова во второй раз был поднят вопрос о необходимости завершения работ по созданию Национального университета. Каким, на ваш взгляд, должен быть этот вуз, чтобы соответствовать духу сегодняшнего времени и быть популярным у будущих абитуриентов?

– На вопрос, как должен выглядеть Национальный университет, может дать ответ группа ученых, политиков, работников высшего образования, которые в течение последних десятилетий неофициально занимались этой проблемой. Я же, как выпускник инфака бывшего Педагогического института и руководитель образовательно-воспитательных журналов, могу на эту тему рассуждать философски. В последние годы в вузовской системе было крайне много событий, связанных с различного рода реорганизациями, изменением статуса и укрупнением вузов. Согласно экономической науке, подобные процессы характерны для периода антикризисного управления. Если не было кризиса в высшем педагогическом образовании республики, то возникает сомнение: а было ли необходимым слияние трех педвузов – Казанского, Елабужского, Челнинского – в состав нынешнего КПФУ? Каждое последующее поколение людей становится более продвинутым, если в учебных заведениях совершенствуется образовательный процесс: для чтения лекций приглашается известная профессура, в том числе зарубежная, меняется подача знаний с применением инноваций и интерактивных технологий, появляются лаборатории, в том числе лингвистические, по последним требованиям науки, обновляется кадровый состав преподавателей за счет приглашенных извне. От изменения одной вывески коренных преобразований и результатов ждать не приходится.

Если говорить о национальном педагогическом университете, то он не может быть частью вуза-монополиста. По моему личному мнению, это должно быть престижное высшее учебное учреждение в подчинении Правительству Татарстана через республиканское Минобрнауки. Понятно, что в основе должно быть преподавание татарского языка и предметов на татарском, а также изучение национальных традиций, связанных с историей, этнографией и культурой народа. Тут к месту вспомнить слова нашего великого просветителя Ризаэтдина Фахретдина. «Любая нация, претендующая на равноправное существование с другими, должна помнить свое прошлое и изучать свою историю» (Дөньяда яшәргә һәм башкалар рәтендә гомер сөрергә теләгән милләт үзенең үткән көннәрен белсен һәм тарихы белән дус булсын.), – писал он сто лет тому назад. Среди всего прочего я сама в этом учебном заведении на первое место поставила бы развитие национального духа как основу основ сохранения нации.

Однако, пока в верхах идет крайне медленное, затянутое кем-то обсуждение, скрытое выстраивание структуры вуза, а самое главное – бесконечная полемика по разработке стратегии развития татарского языка и народа в целом, жизнь выстраивает свой собственный путь. Речь идет о востребованности татарского языка. По долгу службы мы часто бываем в школах и районах. Почти целый год ездили в школы Кукморского района, а недавно журналисты вернулись из Мамадышского района. Что мы видим? К великому сожалению, в татарских деревнях, в которых созданы все условия: есть национальные кадры, крепкая база, неплохие показатели по ЕГЭ, преподавание в школах становится русскоязычным. Да, именно ЕГЭ медленно и верно делает свое дело. Уже с 9 класса родители делают выбор не в пользу родного языка. Даже наличие стобалльников среди выпускников татарских школ не может остановить этот процесс, поскольку нет никакого анализа, определяющего пропорцию стобалльников в зависимости от языка обучения. Еще не изучено такое интересное явление, как репетиторство. Наличие стобалльников в сельских школах, где нет возможности нанимать вузовских преподавателей или учителя из соседнего класса для успешной сдачи ЕГЭ, говорит о том, что в них дается неплохое по качеству образование. Сельские учителя отдают всю душу своим воспитанникам на каком бы языке они ни преподавали.

Итак, усилиями старательных учеников, добросовестных учителей, финансами родителей мы добиваемся хороших результатов на экзаменах. Тут в дальнейшую судьбу успешных выпускников ЕГЭ вмешивается другая сторона. Большинство обеспеченных родителей и их отпрыски стараются выбрать учебу в крупных городах – Москве, Санкт-Петербурге и даже в Самаре. Благо, ЕГЭ дает им такую возможность. Причина отъезда связана с низкой заработной платой в целом по республике, а также с отсутствием престижной работы в моногородах, в особенности в сельской местности, ведь приход туда крупных инвесторов не способствовал созданию рабочих мест. Получается, если открытие Национального университета затянуть еще на несколько лет, то может не быть необходимости в подготовке большого количества национальных кадров. В этом случае их достаточно будет обучать на базе одного из действующих институтов. Если смотреть в будущее, то нужно понимать, что в условиях глобализации для сохранения нации изучение просто родного языка недостаточно. В постсоветское время было очень модно открывать совместные предприятия с иностранцами. Вот и у татарского языка сегодня должен быть партнер – китайский, английский, арабский или испанский языки, поскольку самое большое количество людей говорят именно на них. В этом случае молодому поколению будет дан еще один шанс для изучения родного языка как основа сохранения нации. Конечно, хотелось бы в этом направлении почувствовать пример национальной элиты, в особенности интеллигенции. Однако ни для кого не секрет то, что после открытия железного занавеса не только дети крупных промышленников и чиновников, но и татарской интеллигенции уехали на учебу в иностранные вузы, и, в отличие от Китая, у нас не думают о создании привлекательных условий для их возвращения с прекрасным образованием и неоценимым зарубежным опытом на родину.

Возвращаясь к теме завершения организации национального педагогического университета, хочу обратить внимание еще на один момент. Кто возглавит такой университет? Это, безусловно, должен быть авторитетный лидер, признанный в научной среде не только Татарстана, России, но и за рубежом. Назначение какого-либо отставного функционера, которому все еще нужна работа, первым делом подорвет авторитет этого масштабного проекта. Не хотелось бы, чтобы модель Национального университета свелась в итоге лишь к воссозданию Педагогического института в прежнем виде. Национальные интересы должны быть априори выше личных.

– Какое у Вас складывается впечатление о сегодняшней школе?

– Начиная с первого месяца обучения во вторых классах, дети начинают писать тесты. Порой по нескольку штук за день. О старшеклассниках я и вовсе молчу. За первый месяц одиннадцатиклассники пишут по восемь-десять пробных экзаменов. Я не буду полностью критиковать ЕГЭ, поскольку у него есть одно значимое преимущество: он обеспечивает равный доступ в лучшие вузы страны для талантливого и трудолюбивого молодого поколения. Крупные города, как мощный интеллектуальный компьютер, засасывают лучшие мозги. Тут играют на руку два фактора – зубрежка и талант (может, изредка встречающаяся гениальность). Как мама двоих детей, могу сказать, что в образовательном процессе в наших казанских школах крайне мало места для детского творчества. Те семьи, которые с детьми уехали в Москву или Санкт-Петербург, критикуют наши школы именно с этой точки зрения. Там у них основной разбор материала происходит на уроках во время учебного дня, а после школы дети занимаются саморазвитием, посещают различные спортивные секции и кружки. Мне кажется, современная школа с учетом колоссальной учебной нагрузки не создает условий для развития таланта или раскрытия гениальности. Вряд ли при нашей системе вырастут Ломоносовы, Энштейны или на уроках рисования раскроется талант Пикассо.

– В связи с языковым кризисом ваш журнал «Магариф» и сайт «Магариф-уку» значительное внимание уделили защите татарского языка в школах и учителей татарского языка. Многие мысли и предложения педагогов и родителей были выражены в очень смелом интервью с директором Казанской школы «СОлНЦе» Павлом Шмаковым. Как объясните то обстоятельство, что среди педагогического сообщества именно он стал главным защитником татарского языка?

– Павел Анатольевич – единственный директор, который публично не побоялся заступиться за татарский язык. Я не думаю, что это было связано тем, что в его жилах течет и татарская кровь. Дело даже не в знании нескольких языков и в его опыте в борьбе с нашими чиновничьими порядками. Он человек широкого кругозора. Как человеку признанному лучшим учителем Финляндии, ему импонирует финская система образования и воспитания, которая направлена на подготовку свободной личности с глубокими знаниями. После встречи с Павлом Шмаковым я мечтаю посетить финские школы, модель которых внедряют в Москве. Время от времени в федеральных изданиях выходят статьи об используемых прогрессивных методиках. Как говорят их руководители, задача школы – создать условия, при которых дети стремились бы получить новые знания, с элементами интерактива, игры и ходили бы в школу, как на праздник. У нас же домашнее задание по некоторым урокам меня и вовсе смущает. Как восьмилетний ребенок должен самостоятельно найти фотографию национального праздника и самостоятельно описать элементы национального костюма в сочинении? Есть намного более сложные задания, которые по умолчанию подразумевают, что уроки больше готовят папы-мамы. На родительских собраниях время от времени поднимается вопрос об ограничении подготовки домашних заданий родителями. Как я ни позвоню своим друзьям, большинство из них в десять ночи рисуют с детьми картинки в тетрадке по чтению или клеят фотографии в рабочую тетрадь по окружающему миру. Невозможно не присоединиться к их риторическим вопросам: что дети с учителями делают в классе? Почему минобр допускает такие сложные программы?

— Почему вы считаете, что наша школа полностью не раскрывает талант ребенка?

— Про все школы говорить не смею. Однако припоминаю одно свое сочинение, которое привело меня к конфликту с учителем русского языка в школе, куда я перешла после окончания девяти классов в школе № 9. Моя бывшая учительница русского языка и литературы Татьяна Цыбина на своих уроках привила любовь к чтению и учила нас мыслить нестандартно. К слову, её подход пригодился мне, когда связала судьбу с журналистикой. На мой взгляд, когда пишешь статью, нужно мысленно оторваться от земли, приподняться и постараться увидеть суть проблемы и представить масштабность обсуждаемой темы. К сожалению, не все педагоги-филологи думают так, как обучала нас Татьяна Петровна. В выпускном классе лицея при инъязе К(П)ФУ я чуть ли не оказалась жертвой разных подходов к обучению. Как сегодня помню: была одна строчка, которая вывела мою новую учительницу из себя и подтолкнула её к отрицательной оценке моего сочинения: 5/2. В результате я получила «5» – за грамотность, а «2» за то, что посмела написать: «В образе Татьяны можно найти черты характера самого великого поэта». Так что мышление учителя не зависит от времени, а зависит от личности.

Все же сама педагогика за последние годы сильно изменилась. Если раньше педагог находил время после уроков для того, чтобы обсуждать тот или иной момент поведения ребёнка, разъяснить сложную тему индивидуально, то сегодня все сводится к тому, что родители начиная с первого класса должны нанимать репетиторов. Общаясь с родителями, я все чаще прихожу к выводу, что в классе, где учатся 30-40 детей, педагог не находит время для того, чтобы наладить личностные коммуникации с ребенком. Проще ставить двойки за поведение и тем самым навсегда отбить интерес к обучаемому предмету. Кстати, в этом году об этом впервые с высокой трибуны было заявлено руководством Министерства образования и науки Татарстана на августовском совещании.

– Как вы оцениваете казанские школы?

– В последнее время мне довелось быть на открытии новых школ в Казани. Это учебные учреждения современного типа, в которых созданы все условия: большие светлые классы, широкие рекреации, библиотека, спортивные залы и бассейны. Они почти все расположены в спальных районах города. В центре Казани школы, в основном, расположены в исторических зданиях, и из-за отсутствия свободных площадок большинство из них не имеют просторных спортивных залов, не говоря уже о бассейнах. В последние годы внимание к этим образовательным учреждениям уделялось не в той мере, какой они заслуживают, хотя в свое время дали стране именитых ученых, художников, артистов и литераторов. Нынешний парадокс заключается и в том, что в некоторых из них с трудом набирают два класса, в то время как в других дети учатся в две смены или по 40 детей в классах. Почему? Родители хотят для детей комфортные условия, чтобы и спортзал и бассейн, и бесплатные кружки – все было в одной школе. В противном случае родители забирают ребенка после уроков и начинают ездить по городу с одной секции на другую. А для этого кто-то в семье должен не работать или должны быть мобильные бабушки-дедушки на автомобиле.

Наличие бесплатных кружков – это еще одна серьезная проблема в нашей образовательной и воспитательной системе. В Москве и Московской области педагоги получают дополнительную заработную плату за ведение внешкольного дополнительного образования. У нас такой возможности мало из-за финансовых ограничений, поэтому практически все кружки даже в школах платные. Из-за дороговизны не всегда доступны семьям с низкой обеспеченностью, если даже в них растут талантливые дети. Раньше, кроме того, что существовал общегородской Дворец пионеров и школьников имени Абдуллы Алиша, в каждом районе города работал детский центр творчества, где дети с интересом постигали азы судо- и авиамоделирования. С детских лет закладывалась основа для профильных интересов: после школы наиболее талантливые и одаренные продолжали учебу в авиационном или речном техникуме, поступали в специализированные вузы. Таким образом, со школьной парты готовились кадры для авиационной, вертолетной, судостроительной и электро- и радиотехнических отраслей. Сегодня в трех городах республики – в Челнах, Нижнекамске, Альметьевске – успешно работают научно-образовательные центры нового типа «Кванториум», о котором с завистью рассказывают столичные родители. Говорят, что Казань не попала в федеральную программу, и все на этом успокоились. А ведь подобные проекты должны начинаться со столицы.

Жизнь показывает, что научные творения и открытия, литературные шедевры чаще всего принадлежат личностям, которые родились в простой семье. В условиях, когда только богатые родители могут обеспечить условия для получения лучшего образования или внешкольного обучения для своих чад, властям республики не помешало бы создавать площадки для детей из семей со средним или низким достатком.

По ходу интервью хочу остановиться на злободневном вопросе. Будет очень жаль, если город лишится шахматной школы им. Рашида Нежметдинова, находящейся в самом сердце Казани. Сегодня оно располагается в старинном здании на улице Бутлерова около памятника одному из идеологов создания Татарской республики Муллануру Вахитову. Дети вместе с родителями, поднимаясь по лестницам к памятнику и идя в сторону шахматной школы, проходят через аллею, созданную в память о погибших в афганской войне молодых солдатах. Это один из элементов существенной патриотической работы. Татарская интеллигенция на протяжении десятилетий мечтала видеть на пустующей за шахматной школой площадке современную полилингвистическую школу с преподаванием татарского языка или Национальную библиотеку.

Сама школа Олимпийского резерва по шахматам находится в здании, специально построенном городской управой под реальное училище для получения технического образования городской молодежью. А нынешняя шахматная школа географически расположена таким образом, что позволяет приезжать на метро со всего города. Пока окончательного решения не принято, хотелось бы, чтобы нынешние власти отдали преимущество знаниям, статусу образования, а не торговле (здесь планируется открытие очередного торгового центра), как это часто происходит. К тому же, это здание находится в государственной собственности, и ни один руководитель не имеет право принять решение без учета широкого общественного мнения. А оно было высказано в интернете петицией за сохранение существующего здания.
– Как вы в своей семье прививаете интерес молодого поколения к книгам?

– Сегодняшняя школьная нагрузка не оставляет времени для свободной работы или чтения книг. С младшим сыном на летних каникулах прочитали книги около тридцати авторов по школьной программе. Есть разные пути к пробуждению интереса у детей к художественной литературе. Мы, например, кроме чтения перед сном, по дороге на работу в машине слушаем аудиокниги. Начиная от греческой мифологии и заканчивая произведениями Агаты Кристи, Джека Лондона. Есть и интересные татарские аудиокниги, изданные пару лет назад фондом Марджани. Особенно нравится «Белый волк» в исполнении Сергея Шакурова. Когда мне удается бывать в командировках в других странах или в Москве я обязательно привожу книги иностранных издательств, на английском языке или переводные книги с потрясающим издательским исполнением. Сейчас мы читаем книгу Джанни Родари «Путешествие «Голубой стрелы». Мои дети очень бережно относятся к книгам. У младшего есть целая полка с изданиями по технике, особенно по автомобилям.

– Многие говорят, что с каждым годом падает интерес у молодого поколения к литературе…

– Проблема школьной программы по литературе заключается в том, что наши дети, как и несколько предыдущих поколений, учатся по одной и той же программе. Если касается меня, то моим любимым романом является «Стон горы», принадлежащий перу Нобелевского лауреата Ясунари Кавабата. В своем произведении, написанном в период с 1949 по 1954 годы, он поднимает проблемы, актуальные для всего человечества, а именно ценность жизнь, ее прерывание и сохранение, раскрывает тему любви и сложных взаимоотношений внутри семьи. Последние годы я увлекалась произведениями еще одного японского писателя Харуки Мураками – «Кафка на пляже», «Норвежский лес». К сожалению, не попадались его книге в переводе на татарский язык, хотя они переведены на более чем 50 языков. Он сам считается отличным переводчиком, в 2003 году выпустил перевод на японский романа Сэлинджера «Над пропастью во ржи», который стал бестселлером. Он много путешествовал: жил в Великобритании, читал лекции в Америке – там он получил степень адъюнкт-профессора Принстонского университета. Скажите, а у кого из наших писателей есть возможность путешествовать по миру, делать заявления о военных событиях, происходящих в мире, с высокой трибуны? Время романов о тружениках села и передовых производств прошло. Потихоньку проходит время и исторического романа. На национальном материале – общечеловические . Вот что привлекает молодежь и в целом современного читателя.

– Сегодня все говорят о необходимости национальной стратегии, а ведь в ней образовательная концепция, литературная и еще медийная части должны быть основополагающими. Думаю, Вы тоже такого мнения.

– В связи с этим вопросом хочу вернуться к теме Национального университета и сказать, что одним из направлений деятельности Национального университета мог бы быть переводческий факультет. Конечно, подобную функцию могло бы осуществлять специализированное Агентство по переводам. Заказы должны поступать от правительства, и отбор произведений осуществлять компетентное и независимое жюри. Иначе, если будут «сверху» включать в список для перевода лишь произведения писателей, приближенных к власти, то идея создания Агентства умрет в тот же год. Сегодня огромная проблема – найти двуязычных переводчиков, а тех, кто в равной степени отлично владеет русским, татарским и еще одним иностранным литературным языком, – единицы. Они действительно должны быть редкими жемчужинами, однако их должно быть достаточно хоть на одно ожерелье. Труд переводчика требует умственного напряжения, и должно быть поле деятельности, чтобы язык не угас. Как бы ни ругали методику татарского языка (к слову сказать, методика и иностранных языков для школьной программы далека от совершенства), основная проблема – это отсутствие языковой среды и мотивации. Нужно больше авторитетных лидеров, не стесняющихся публичного общения на родном языке.