Народный поэт Равиль Файзуллин: «Каждый из нас в ответе за судьбу нации»

Самым большим недостатком была молодость

– Равиль Габдрахманович, сложно представить жизнь человечества без поэзии. Этот вид искусства, безусловно, имеет особую силу влияния на душу, духовный мир человека. В этом сокрыта некая тайна. Неспроста Коран был передан нам в стихотворной форме. Вы можете объяснить, почему на весы творчества только избранных людей попадает способность к поэзии, и каким образом она раскрывается?

– От всех других существ, населяющих землю, человек отличается своим разумом, внутренним миром. А будучи таким, нельзя провести данное тебе драгоценное время только с мыслями о еде и сне. Если ты высшей силой создан человеком, то имеешь особую миссию: стремиться быть духовно обогащенным и передавать это богатство другим. Мы любим повторять известное высказывание, что сначала было Слово. Раз есть Слово, оно должно иметь смысл. Каждый человек временами вынужден задуматься о смысле не только своей жизни, но и всего человечества. У людей, живущих в духовно богатом мире, умеющих волноваться, радоваться или печалиться, бывают особые мгновения, когда появляется желание поделиться мыслями и чувствами с другими людьми. В такие моменты и зарождается поэзия. Лично я сам божественной разновидностью искусства считаю музыку. А за ней идет самая тонкая философия – поэзия. У истоков всех других жанров литературы стояла и стоит поэзия. Она – Мать литературы.

Иногда возникают вопросы и споры: нужны ли нам вообще стихи?

«Шигырьне укымыйлар...» дип

«сөенү» җиңелрәк.

Бездә әдәбият Әнкәсе –

гомердән Шигърият!

Әнкәләрне санламаучы

сантыйлар да җитәрлек.

Бездә шигырь – аңлаганга –

башың Себер китәрлек!

В свое время именно эти строки были моим ответом на сомнительные рассуждения о стихах. Без поэзии наш духовный мир был бы скуден. Неспроста древние писания излагались в основном именно в стихотворной форме. Даже в Коране есть сура, посвященная поэтам. Это – не случайность. Стих был, есть и будет всегда присутствовать в нашей жизни.

– Вы сказали, что людей от других творений Аллаха отличает сознание. Дар ли это для человека или его трагедия?

– Я бы сказал, дар и трагедия сопутствуют. Они идут рука об руку. Разум человека не всегда приносит ему счастье. Имея сознание, человек понимает, что жизнь его ограничена, что в конце жизненного пути его ждет переход в мир иной. Именно поэтому он осознает, что жить – это невероятное счастье.

– Можно ли разделить людей на разумных и неразумных? Я имею в виду тех, кто живет, не вдаваясь в смысл жизни.

– Нет, так делить нельзя. У каждого человека, не считая больных, есть разум. Конечно, разделить людей на хороших и злых, добрых и плохих можно. Даже о самых плохих нельзя думать, что у них отсутствует разум. У них нет сознания, что поступают неправильно, скверно, дурно, а порой даже преступно.

– Насколько важно эмоциональное «созревание», чтобы увлечься поэзией? Некоторые в открытую признаются, что не любят, не понимают смысл стихотворения. От чего так происходит?

– Люди читают стихотворения, но читают мало. Во времена, когда трудно было достать, люди взахлеб читали книги,в том числе и поэзию. Книга была основным источником духовного развития, познания мира. Сейчас же мир поменялся. Но несмотря на это, польза от книг бесспорна. Компьютеры, смартфоны – они все зависят от электричества и от других факторов, а напечатанная на бумаге книга – вечна. Я верю, что книги, а вместе с ними и стихи, будут жить всегда, и всегда будут те, кто их читает и духовно просвещается. Но не обязательно, чтобы абсолютно каждый читал стихи. Это и невозможно…

В 1964 году я издал свою первую книгу. В тот момент моему счастью не было предела. И вот я отправился гулять по улице Баумана. Мне казалось, что мое имя будет на устах у каждого. И в этот самый момент мне на встречу попался очень известный в те времена композитор – Ахмет Хайретдинов. Я поделился с ним своими эмоциями, на что он ответил: «Эх, Равиль, кто же сейчас будет читать твою книгу? Сейчас татарский язык в школах идет на спад, и учителей осталось мало». В какой-то степени его слова актуальны и на сегодняшний день. Но тогда я ему ответил: «Ахмет абый, ты не переживай, сначала буду я читать сам, потом жена, дети». С тех пор вот уже прошло больше полувека. Но стихи читают и по сей день. Но я также считаю, что даже если люди не читают, то их винить не стоит. В первую очередь важно писать так, чтобы суметь их заинтересовать, чтобы произведения запали к ним в душу, вот тогда их и будут читать.

– Когда Вы начали считать себя поэтом?

– Наверное, мой талант был ниспослан мне откуда-то свыше. Я с раннего детства знал, что меня ждет. Это ведь важно решить, чем ты станешь заниматься в будущем. Кем я буду – уже все решил в 9-10 лет. Считаю, что дар поэта – подарок судьбы. В этом даже есть какая-то тайна. Если бы этот путь не соответствовал моему существу, моему верованию, я бы его не выбрал. Вот уже в течение 70 лет я иду по нему, ни разу не сомневаясь в своем выборе.

Вообще, чем раньше человек определится со своим будущим, тем ему проще достичь своей мечты, если даже для этого приходится идти мелкими шажками. Самое главное – каждый день идти к поставленной цели. Есть такие люди, которые от природы имеют талант, но не могут обозначить правильную задачу и не имеют силу воли, чтобы двигаться вперед. Вот это действительно трагедия.

– Темы, которые Вы поднимаете в своих стихотворениях, сложны и многогранны. Ваш стиль стихосложения свой, особенный. Чтобы понимать такую поэзию, нужно сильно напрячь свой ум. Насколько я знаю, в начале творческого пути Вам приходилось слышать не только хвалебные слова, но и много критики. Несмотря на это, Вы не вернулись в устои традиционного стиля поэзии. Может, это отделяло Вас от простого татарского читателя. Удивляет то, что Вы, даже расставаясь с молодостью, остались верным однажды выбранному стилю.

– Я не выбирал свое направление специально. В мои школьные годы – на тот момент еще был культ личности – писали об обыденных, «серых» вещах, можно сказать, без души. Поэзия была ненасыщенной мыслями, она была пустой. В те годы мы даже Тукая толком не знали. Читали лишь отдельные стихотворения и произведения для детей. Многие великие поэты были в тюрьмах, репрессированы или погибли в военные годы. Это стало причиной моего критического отношения к существующей татарской поэзии. Но все же, первые мои стихи были написаны еще в стиле того времени. В студенческие же годы появилось стремление к новому. В университете я познакомился с мировой литературой. Мы узнали о новых способах выражения своей мысли, своих чувств; поняли, что писать можно по-другому. В то время я стал изучать наш татарский фольклор. Это продолжалось в аспирантуре. Народное слово, его мысли – это высший пилотаж. Народ ведь в свои пословицы и высказывания, несмотря на их краткость, сумел вложить глубочайший смысл. Фольклор оказал большое влияние на мое дальнейшее творчество. Нельзя стать выше народа.

Мои годы учебы в университете совпали со всесоветской и мировой славой таких писателей, как Чингиз Айтматов, Расул Гамзатов. Мне тоже захотелось стать как они, творить как они! Без собственных оригинальных мыслей невозможно надеяться на внимание. Поэтому молодые поэты старались изменить слог, звучание слов, чтобы сделать их более острыми. Со своим стремлением выделяться наше поколение привнесло в поэзию новшество. То, о чем мы писали, воспринималось в народе с интересом. Было отрадно видеть, что книги подхватывала молодежь. Видимо, им привычная литература тоже успела приесться, и жили они в ожидании нового.

– Какое влияние оказывали на Ваше творчество фанаты поэзии и критики?

– В студенческие годы я два года работал в журнале «Казан утлары». В то время его главным редактором был Рафаэль Мустафин. Он напечатал в журнале цикл моих стихотворений «Страна нюансов» («Нюанслар иле»). Мне, как молодому парню, очень повезло, что стихи появились на страницах солидного литературного журнала. Конечно, были разные мысли, прозвучали разные мнения. Похвал было много, и без критики не обошлось. Некоторые из взрослых, например, Анвар Давыдов, поддержали эти короткие стихи. Некоторые же сказали, что этот молодой автор нарушает порядок нашей традиционной литературы.

 В общем, обилие мыслей вызвало довольно заметный резонанс. К критике я всегда относился спокойно, ведь интересно узнать разные точки зрения о своем творчестве. В каком-то смысле они только принесли популярность. Многих заинтересовало мнение критиков, и они поспешили ознакомиться с моим творчеством. Скоро я издал свою книгу со стихами. В него вошло и несколько «классических» стихотворений.

– Такая резко возникшая популярность не повлекла ли за собой звездную болезнь?

– Наверное, где-то внутри такое чувство все-таки было. Однако то, что я смог подавить это чувство, вероятно, в будущем помогло мне не слишком сильно обращать внимание на хвалебные отзывы, а быть объективным. Я знаю свои сильные и слабые стороны. Человека легко испортить, если он проявляет слабость к похвалам и комплиментам.

– Татарский поэт предстает человеком, который пережил тяжелые испытания. Татары, кажется, считают, что поэзия вообще не может родиться без страданий, боли, тоски. Тяжело представить счастливого поэта. Связано ли это с эпохой Тукая и Дэрдменда, положивших начало нашей письменной, профессиональной поэзии? До них Кул Гали, Мухаммад Амин, Кул Шариф были правыми руками царей-ханов. Возможно, у них было другое положение в обществе?

– Ответ на этот вопрос я начну с одной интересной мысли. У нас, у татар, среди певцов большая редкость бас-вокалисты. Есть все – тенор, лирический баритон, меццо-сопрано. А вот сильный басовый звук практически отсутствует. Это зависит от духовного состояния нашего народа. Поэтому понятно, что и мир поэзии они воспринимали по-своему. Однако я бы не сказал, что Тукай был печальным и склонившим голову. И еще: сегодняшние поэты хотят быть великими, как Тукай, но не хотят быть как Тукай в личной жизни.

– Судьба поэта зависит от биографии, жизненного пути, или это не так? Говорят, что нынешнее поколение выросло в довольстве и не испытало трудностей. Есть все, что душе угодно. Означает ли это, что из тех, кто живет потребительской жизнью, не выйдут настоящие творцы?

– Каждому поколению Бог дает свои испытания. У людей молодого поколения есть свои трудности. С поверхностного взгляда кажется, что все достаточно хорошо. А вот что у вас на душе? Уверенность нового поколения в завтрашнем дне умеренна. Пришло время жить только сегодняшним днем. Редко кто живет с целями на будущее. Поэтому надо понимать и нынешнюю молодежь. Нелегко, не теряя своей сущности, жить в эпоху изменения духовных ценностей. Однако трудности тоже должны быть в меру. Нельзя все время тянуть только тяжелую ношу.

– У Вас есть избранные авторы, чьи произведения читаете с запоем?

– Я много видел в своей жизни. Меня трудно чем-то удивить. В молодости испытываешь сильное чувство удивления. По мере того, как жизненный опыт возрастает, открывается много новых сторон мира. Больше тяготеешь к философии, задумываешься о смысле жизни. Сейчас уже не живешь, как в молодости, летая и взмахивая крыльями, хватая звезды с неба. В свое время с удовольствием читал поэтов Назыма Хикмета, Уолта Уитмена. Из прозаиков на меня глубоко повлияло творчество Джека Лондона. Вообще, я много читал. Уже в школьные годы был знаком с зарубежной литературой.

– Кого Вы можете назвать своим наставником?

– Народное творчество. Конечно, было много поэтов, которые повлияли на меня. Однако я считаю, что народная речь – самая острая, самая нужная. В молодые годы после того, как был написан стих, в голове возникали мысли: что бы сказали о нем Сибгат абый или Накип ага. Меня волновало также, как воспримут его мои сверстники. Это чувство живет во мне и сейчас.

– Считаете ли Вы, что в татарской литературе есть произведения, которые могут быть переведены на иностранные языки и получить Нобелевскую премию? Возможно ли достичь такого уровня?

– Нет, не верю. Во-первых, я не могу объективно оценить процесс выбора. Существует отдельный контингент людей, который распределяет премии. Ведь это дело политизированное, связанное с деньгами. А потом, поскольку я получил премию Тукая в очень молодом возрасте, у меня сформировался некоторый иммунитет к таким наградам.

– Вы радовались известию о присвоении Вам премии Тукая? Как восприняли столь высокую оценку своего творчества?

– Еще как радовался! В тот день мы с группой молодых писателей сидели в здании радиостанции в ожидании окончания заседания комиссии. Первым в комнату вошел Айрат Арсланов (тогда он работал диктором радио) и поздравил меня. После этого я спустился в центр города и сел на автобус. Еду домой. А сам наблюдаю свое отражение в оконном стекле и думаю про пассажиров: вы едете на одном автобусе с лауреатом Тукаевской премии и даже не догадываетесь об этом. У самого голова поднимается выше и выше.

В то время, чтобы твою кандидатуру предложили на получение Тукаевской премии, обязательным условием было издание новой книги с новыми произведениями. Не кривя душой скажу: моя книга, изданная в 1976 году, действительно была качественной и по содержанию, и по оформлению. Типография для обложки использовала новый материал, который впервые был привезен в республику. Вот ту книгу даже для себя самого я могу назвать настольной. А когда меня выдвигали на премию Тукая, у меня был только один недостаток – молодость.

Мои внуки с удовольствием разговаривают на татарском языке

– В связи с большим юбилеем в этом году Вы открыли музей в своем родном селе, в школе, носящей Ваше имя. Этим поступком показали, что Вам особенно ценны такие понятия, как родная земля и родной дом.

– Как у каждого писателя, у меня собран большой архив. Давным-давно возникло желание сосредоточить его в одном месте и сохранить для будущих поколений. К сожалению, в школе, где я учился, нынче очень мало школьников. Мне очень хотелось обратить внимание земляков на проблемы школы и повысить ее статус. Сейчас музей посещают учащиеся и учителя из близлежащих деревень.

Созданием музея мне хотелось дать понять, что, родившись и живя в деревне, можно достичь своих целей. Хотелось бы, чтобы они подумали: «Вот наш деревенский парень, учась в этой школе, стал поэтом». Сколько пользы принесет эта моя работа – сейчас не могу сказать, но вреда точно не будет. Но уже сейчас вижу, что оживилась и школьная жизнь, так как постоянно приезжают гости, повысилось внимание общественности к жизни моей родной деревни.

– Обычно при жизни человека музей не открывают, а значит, этим начинанием Вы при-
внесли новизну в наш уклад.

– Да, это действительно так.

– Родители являются самой большой опорой в жизни человека. Они своим детям дают крылья для взлета. Расскажите о своих родителях…

– Мы выросли в многодетной семье и рано начали помогать маме. У нее было много хозяйственной работы. Отец –
председатель колхоза – ни свет ни заря уходил на работу и поздно возвращался. Я присматривал за младшими братьями и сестрами. Мы помогали родителям ухаживать за скотом и работали в саду. Нас никто не баловал.

После окончания седьмого класса мне пришлось учиться в средней школе деревни Кутлу-Букаш, расположенной в 12 километрах. Каждый день мы проходили это расстояние: летом – пешком, зимой – на лыжах. Мать была суровой по характеру. Наверное, иначе и быть не могло. Мы очень скучали по отцу, которого не было с нами целыми днями. Папа, возвращавшись домой, первым делом расспрашивал о школьных делах, интересовался отметками. Он всегда хвалил нас за хорошую учебу. Папа очень любил слушать, когда я ему читал свои стихи. Во время приезда гостей он ставил стул, чтобы я туда вставал и «выступал». Отец и сам был человеком с поэтической душой, еще в зрелом возрасте начал писать стихи.

– Когда о Вас говорят, все невольно улыбаются, особенно женщины. Вы – поэт, который никогда не дает им покоя. Тем не менее хочется спросить Вас о семейных ценностях. Вы не подчинились неписаному закону, согласно которому человек всю свою жизнь должен оставаться верным первому избраннику.

– Это только легко сказать – создать семью. Чтобы создать новую семью, нужно много сил и энергии, и это означает, что ваш собственный мир должен измениться. Не каждый может этого вынести, не знаю, как я сам это стерпел. Судьба... Тем не менее моя первая возлюб-
ленная Минлебике, мать моего старшего сына, занимает в душе особое место. Иногда меня спрашивают, кто из ваших любимых женщин была лучше, и я им отвечаю: все они были лучше меня.

– Что означает любовь? Как ее принять? И вообще, любовь существует?

– Любовь – это сложное чувство, как пища для души. Его нельзя выдумать, любовь не может быть искусственной. Каждый человек любит по-

своему. Ты не можешь любить человека, просто планируя, что нужно любить его.

– Соглашаетесь ли Вы с мнением, что дети растут и воспитываются на примере своих родителей?

– В воспитании ребенка огромная роль принадлежит женщине. Большую часть времени мужчина проводит на работе. С рождения ребенок находится рядом со своей матерью. Очень важно, чтобы женщина никогда перед своим ребенком не перечила своему мужу и не опускала его статус, независимо от того, каким он является. В процессе воспитания нельзя забывать о национальных традициях. Мой старший сын Алмаз живет в Москве, несмотря на это, мои внуки свободно разговаривают по-татарски. Национальное воспитание было привито Алмазу, а от него перешло к моим внукам. Мой внук Ильяс в этом году побывал в Мекке. Он позвонил мне оттуда и спросил: «Дәү әти, могу ли я за тебя совершить хадж (паломничество)?» Таким образом, он и за меня совершил это благое дело. Вот почему неоспорима и важна роль духовного и национального воспитания.

– Вас можно назвать по-
этом-спортсменом. Как относитесь к спорту, можно наглядно судить по тому, как Вы всю зиму катаетесь на лыжах, а каждый год в середине лета устраиваете литературно-спортивный праздник – «Плавания Файзуллина». Среди тех, кто занимается творчеством, есть люди, которые говорят, что первично не тело, а дух. Они считают, что, чем выделять время на свою внешность, лучше потратить его на более важные дела, например, творение нового произведения.

– Я не понимаю людей с таким отношением к себе. И среди писателей есть те, чья внешность значительно изменилась в худшую сторону из-за того, что не обращают внимание

на внешний вид. Это –

неправильно. В Коране написано, что тело дано нам Аллахом временно. Если человек не может быть хозяином своего тела, как он сможет себя проявить в другом? Творческая работа требует крепкого здоровья. Иногда приходится писать всю ночь напролет. Не зря говорится, что в здоровом теле – здоровый дух. С религиозной точки зрения, тоже правильно поддерживать тело здоровым и чистым. Психическое здоро-

вье также сильно зависит от тела.

НРАВ – ЭТО СУДЬБА

– В Вашей поэзии сильно выражен философский взгляд на сотворение мира и на бытие. Несомненно, эти взгляды окажут влияние на мировоззрение будущих поколений. Как Вы представляете себе в целом связь поколений?

– Стараюсь смотреть на мир свободно, с широкой душой. Я никогда не обращал внимание на выходки и высказывания малодушных людей, унижающий свой статус. Мелочность заняла бы слишком много драгоценного времени.

Проснувшись утром, одень

                 чистую рубашку.

И добавь себе новых друзей

                                в миру.

Я преданно стремился следовать своему зову сердца. Ведь наши деяния передаются будущим поколениям. Всегда есть место добру; добрые поступки только повышают уровень человека. Я вижу связь поколений в добре, благородстве, которые должны быть присущи человечеству.

– Можно ли разделить искусство, литературу по национальному признаку? Должен ли татарский поэт писать только для татар?

– Татарские деятели искусства должны в первую очередь служить своему народу. Если духовное богатство народа достойно отражено в произведении и оно интересно для представителей других народов, то его можно перевести на другие языки. Я сам в молодости много внимания уделял переводам своих стихов. Однако понял, что стихотворение нельзя перевести должным образом. Даже самый блистательный перевод окажется хуже оригинала.

– Современная татарская литература прошла долгий путь. Бросив на нее взгляд со стороны, как бы Вы ее оценили? Что может дать миру наша литература?

– На татарскую литературу нужно смотреть не со стороны, а делать анализ изнутри. Жаль, что этого сделать глубоко мы не можем. Дореволюционная литература была создана в основном на арабской графике. Даже ученые, посвятившие свою жизнь этой науке, не могут исследовать ее фундаментально. Несмотря на это, у нас есть основание для гордости. В истории литературы есть конкретные имена – общетюркские авторы. Правда, узбеки, казахи и другие тюркские народы, получившие независимость в девяностые годы прошлого столетия, уже достаточно далеко отодвинули нас в сторону. Но, независимо от этого, общетюркская татарская литература не перестает быть нашей.

– Что Вы думаете об этом мире, что можете сказать о будущем?

– Не могу сказать оптимистичных слов о будущем. Ведь с точки зрения молодежи, нынешние идеалы отличаются от идеалов нашего поколения. Хорошо, я скажу свое слово. Но я человек другой эпохи. Мы выросли с литературой, книгами. Мы шли с Книгой всю жизнь. «Вы следовали книжным идеалам»,– говорят молодые. Но в этом мы были счастливы. Вот появился Интернет. Как Интернет будет придерживаться истории? История Интернета, его влияние на умы людей еще не расследованы. Молодежи очень трудно отличить зерно от плевел, которыми загроможден Интернет.

История была  засвидетельствована на камнях и бумаге и передана нам как завещание. Конечно, Интернет с технической и  информационной точки зрения – это большое

достижение. И все же, гаджеты, все, что содержится в файлах, могут исчезнуть, если отключится электричество или поработают хакеры. Ничего не найдешь. Огромное количество информации, содержащейся в них, независимо от того, нужна она человеку или нет, также быстро исчезает. Так что я сторонник того, чтобы не отрываться от книги. Я думаю, что книга будет вечной.

Когда думаю о будущем, то больше всего обращаю внимание на нашу природу. Для меня самая большая музыка – это тишина. Я люблю слушать тишину в своем доме у Лебяжьего озера. Будучи ребенком природы, я охотно растворяюсь в этой среде.

Меня очень беспокоит несправедливость в мире. Неравенство между людьми вызывает тяжелые чувства. Сколько людей погибает в результате этого неравенства. Это большая трагедия сама по себе. У молодежи мало веры в будущее, а мы, взрослые, приближаемся к финалу. Что ждет мир, если предыдущее, нынешнее и грядущее поколения не будут связаны между собой? Как бы я ни старался быть оптимистом, не смогу быть спокоен, если мнение молодежи противоречит точке зрения старших, умудренных жизнью.

– В ходе беседы Вы сказали, что татарский язык будет жить. Не изменилось ли Ваше отношение к этому вопросу под воздействием событий последних восьми-десяти лет?

– Татарский язык будет жить, наш народ не исчезнет. В любом случае татары останутся на этой земле. И наша литература, и наше искусство будут жить. Вот сейчас у меня появилось желание писать для детей. Это состояние также имеет отношение к жизни. Говорят, что в зрелом возрасте человек возвращается в младенчество. Это естественно, потому что человек прошел жизненное кольцо, сполна познав мир. Уменьшаются его клетки, уменьшается его интеллект. Человек замедляется в развитии. Теперь вот иногда хочется самому вернуться в детство и стать ребенком.

Так соединяется кольцо жизни. Писать для детей сложно. Я это знаю, поскольку у меня есть стихотворения, написанные и для них. Уже есть большой жизненный опыт, которым хотел бы поделиться. У нашей детской литературы есть один недостаток. Ведь маленькие дети говорят образно, по-детски ошибаясь. А наши поэты, считая это находкой, возвращают ее обратно детям. Их надо воспитывать так, чтобы они следовали за тобой. Детям еще предстоит познать мир! Сила литературного слова возрастет в том случае, если будешь знакомить детей с миром и неназидательно воспитывать на их языке.

– Для того чтобы дети могли читать на родном языке, у нации и языка должно быть будущее. Из-за сегодняшнего состояния татарского языка есть над чем подумать.

– 26 октября 2017 года состоялось 33-е заседание Государственного Совета РТ. В повестку дня был поставлен вопрос о судьбе татарского языка. Но ни один из наших депутатов не смог сказать свое весомое слово. Все отдали свои голоса за то, чтобы изучение родного материнского языка передать на добровольную основу. Таким образом, татарский язык был брошен на произвол судьбы. Как можно было голосовать за такое решение? Как нам объяснить каждому из нас, что будущее нации в первую очередь зависит от нас самих и от каждого из нас. Татарский народ должен жить, не забывая своей сущности. Самое главное – не терять историческую память. Все сохраняется в памяти народа.              

Когда мы были молодыми, было запрещено посещение Болгар. Несмотря на это, в 60-е годы мы, группа ученых и литераторов, ездили на метеоре на земли Волжской Болгарии. Позже участников поездки приглашали на «откровенный разговор» в некоторые органы.

Теперь вот наши соплеменники стремятся съездить в Болгар, как в Мекку. Многие заинтересовались своими предками и, в результате, составили родословную. Эти позитивные изменения нас радуют. Пусть наша память будет бдительной! Очень важно перенести нашу историю в будущее.

Айсылу ИМАМИЕВА

Перевод Камиля ТАИШЕВА

Фотография из личного архива

Сюмбель Таишевой