Ирина Мацкевич: как предупредить скулшутинг

Мы начинаем рассказывать об организациях, которые находятся в структуре Антитеррористической комиссии в Республике Татарстан. В качестве первого объекта мы решили выбрать НИЦ «Путь», который занимается профилактикой скулшутинга. На наши вопросы ответила директор данной организации Ирина Витальевна Мацкевич.
— Давайте познакомимся. Расскажите немного о себе, о своём бэкграунде, о том, чем занимались и как пришли к такой деятельности.
— Меня зовут Мацкевич Ирина Витальевна, в Республику Татарстан я приехала в 2014 году, до этого жила на Крайнем Севере. Первая моя профессия – инженер нефтегазовой промышленности, но так сложилась судьба, что мне стало интересно заниматься экономикой. Из-за этого я окончила Московский Университет, обучалась по специальности «финансовый менеджмент». Через некоторое время я переехала в Татарстан, открыла здесь свою инвестиционно-венчурную компанию, которая помогала сторонним организациям с бухгалтерским учетом, а также новое направление - развитие грантовой деятельности. Однажды к нам обратился с предложением руководитель аппарата Антитеррористической комиссии в РТ. Так началось наше долгое и плодотворное сотрудничество.
Недавно мы создали автономную некоммерческую организацию научно-исследовательский центр проблематики девиантного поведения «Путь», где я стала директором.
— Почему вы выбрали именно название «Путь»?
— «Путь» – это психология, управление, технологии. Таким образом и сложилось слово «Путь».
— Какое ваше основное направление деятельности?
— После событий, связанных со стрельбой в школах, проблема девиантного поведения детей стала достаточно острой, на нее стали обращать значительно больше внимания. Но так как у нас были исследования и наработки в данной области, созданные в находящемся в г.Казани федеральном Институте педагогики, психологии и социальных проблем, который является учредителем нашей НКО, то мы решили развивать данное направление. В результате изучения проблемы оказалось, что проблема скулшутинга в России исследуется в разных направлениях: и в медицине, и в криминологии, и в естественных науках, и в гуманитарных науках, но нет центра, который собрал бы все воедино и разработал бы методологию междисциплинарного исследования, использующую их комплексно. Поэтому мы и создали данную некоммерческую организацию, которая бы объединяла и решала проблему междисциплинарной коммуникации.
— В чем заключается цель вашей деятельности?
— Создать методологию: раннее выявления девиантного поведения для дальнейшего психологического и педагогического сопровождения и корректировки через различные, в том числе культурно-образовательные и оздоровительные мероприятия. Наша основная задача – это изучение причин возникновения факторов, которые способствуют развитию в человеке девиантного поведения. Это нужно для того, чтобы вывести человека из нересурсного состояния и той информационной среды, которая может привести к стрельбе в школе.
— На данном этапе что вы конкретно делаете для того, чтобы осуществлять профилактику девиантного поведения?
— Наша исследовательская команда разрабатывает модель девиантного поведения, которая может привести к акту скулшутинга. Мы проводили полное медицинское обследование, психологическое и изучали что происходило в школе.

Профилактика скулшутинга. Теория или практика?

— В последнее время в России (да и во всем мире) ведутся большие дискуссии о проблемах и путях развития профилактики скулшутинга. Если говорить конкретно о вашей деятельности и о ее месте в решении данной проблемы, то можно заявить, что вы будете заниматься именно разработкой методологии для раннего выявления людей, которые находятся в зоне риска?
— Именно так. Выявляя проблемы на ранней стадии, можно предупредить многие преступления. Причем, говоря об исследованиях во всем мире, наши разработки междисциплинарные, и, насколько мне известно, сейчас начали приходить материалы о том, что многие зарубежные специалисты приходят к таким же идеям.
— Вы упомянули междисциплинарные науки. Это какие?
— Это медицинские науки, в том числе нейропсихология, психиатрия, педагогика, криминология и многое другое.
— Вы говорили о сотрудничестве с другими странами. Соединенные Штаты Америки имеют огромное количество научных разработок в данной проблеме, поскольку для них она стоит достаточно актуально и по сей день. Пользуетесь ли вы их исследовательской базой в своей работе?
— Этой базой сейчас мы не пользуемся, поскольку в ней не хватает медицинских и нейропсихологических обследований людей. Но они меняются в своих подходах, идут уже по нашему пути. Правильные маркеры будут даваться только при объединении всех информационных массивов.

О скулшутинге от специалистов по профилактике

— Раз уж мы углубились в тематику скушутинга хотелось бы уточнить следующий момент: мы в своем подходе придерживаемся той мысли, что каждая деструктивная идеология имеет в себе какие-то позитивные основания, которыми и привлекает неофитов. Поиск этих оснований позволит установить, как позитивные намерения человека были искажены идеологией. Это нужно для того, чтобы перенаправить человека обратно к добру. Кажется, что это один из самых важных аспектов профилактики экстремизма и терроризма. В связи с этим вопрос: какие позитивные основания можно определить у так называемой идеологии скулшутинг?
— Здесь очень сложно выявить позитивные основания. В процессе изучения становится понятно, что у каждого есть свой индивидуальный путь. Кто-то может прийти к стрельбе в школе через религию, кто-то из домашней среды, у кого-то проблемы в школе: одинаковых нет. Поэтому мы и пришли к выводу о том, что глубинное понимание комплекса причин будет помогать не допускать молодежь к деструктиву.
— Иными словами, вы придерживаетесь той точки зрения, что стандартизированный подход в этом деле неприемлем?
— Да. Выявление по маркерам, а потом индивидуальная работа с человеком и средой, где он находится, приведет к результату.
— На фоне события, которое произошло второго февраля, а именно – решение ВС о признании так называемого движения «Колумбайн» террористическим, широко распространялась мысль о том, что тех, кто устраивает стрельбу в школах, сложно считать террористами, поскольку они не преследуют политических целей для совершения данного поступка, они не хотят своим действием воздействовать на власть. По этой причине акт скулшутинга можно считать актом расширенного суицида, проявленного с максимальным ущербом для окружающего мира, который оказался рядом. Почему же сейчас скулшутеров следует считать террористами?
— Террористической является та информационная среда, в которую они попадают и благодаря которой идут стрелять. Вообще нас больше интересует мотив и то, как можно предотвратить подобное действие, а не правовая квалификация.
— Если произойдет акт скулшутинга, стоит ли СМИ распространять информацию об этом или же предпочтительно держать эту информацию в тайне?
— С одной стороны, об этом молчать нельзя, что это происходит. Скорее всего родители должны знать, что обращать внимание на воспитание детей нужно и с этой стороны, то есть не только смотреть, чтобы они были чисто одеты, сыты и ходили в школу. Нужно следить за тем, что они читают, какие интересы имеют, как себя чувствуют, имеют ли силы и желание жить дальше. На это важно обращать внимание. И такие непозитивные моменты заставляют обратить внимание на то, что происходит. Но, с другой стороны, не нужно показывать это достаточно развернуто, у некоторых это может вызвать обратную реакцию, они могут даже сделать стрелка кумиром и пытаться подражать им. Но не тех людей делают кумирами. Стоит освещать это в СМИ, но так, чтобы сместить акцент внимания в сторону тех, кто, рискуя собой, спасает детей. Вот они - настоящие герои. Также немаловажно показывать чувства, которые испытывают близкие погибших, это вызывает эмпатию, и желание сделать все, чтобы этого не допустить впредь.
— Довольно часто говорили о том, что происходила определенная идеализация со стороны некоторых людей Ильназа Галявиева, были даже организованы сообщества, посвященные ему. Вместе с этим можно наблюдать и обратную ситуацию, когда люди начинают искренне желать смерти всем, даже потенциальным скулшутерам и их фанатам. В чем заключается опасность такого негативного настроения? Оправдано ли такое отношение к скулшутерам или, как раз, наоборот, давая любовь и понимание, можно их спасти от деструктивного действия?
— Да, таким людям может не хватать теплоты. При появлении определенных поведенческих маркеров, начинается негативное отношение. Нужно достаточно гуманно относиться ко всем. Но с ребятами из группы риска стоит выстраивать правильную планомерную работу, вовремя оказать им помощь и поддержку, которые помогли бы избежать подобных последствий.

Компьютерные игры или военно-патриотическое воспитание?

— Вы упоминали, что родителям, как и педагогам, стоит следить за увлечениями ребенка, ведь определение каких-то деструктивных увлечений может на раннем этапе предотвратить многие угрозы. Также вы упомянули, что важно создавать для ребенка позитивную среду обитания. Что же из этого более важно: создать ребенку такую среду, в которой он будет окружен позитивом или же создать среду ребенку, в которой у него не будет доступа к деструктивной информации? Я понимаю, что сложно однозначно ответить, но попросил бы вас попытаться.
— Сейчас достаточно много родителей, которые пытаются закрыть ребенка от негативной части среды. В некоторых случаях, это, наоборот, приводит к дисгармонии ребенка. Если ребенку давать вседозволенность в потреблении информации, то это может привести к плохим последствиям. Сейчас много контента, благодаря которому ребенок может потерять связь с реальностью: мультфильмы, компьютерные игры. В этом объеме информации можно пропустить и негативные тенденции. Дети, которые чем-то заняты, творящие руками, а не проводящие много времени в виртуальном мире, более связаны с реальностью.
— Раз заговорили про компьютерные игры. Известно, что с развитием аудиовизуальных технологий они появились: теперь человек способен не просто познавать контент с экрана, но и принимать участие в нем. Если рассматривать всю индустрию развития компьютерных игр, то в них, как правило, для интерактивности содержится элемент насилия. Понятно, что такой контент заказывает потребитель, но, как вы думаете, почему его много?
— Знаете, я тоже довольно часто задаю себе этот вопрос. Агрессивность присутствует в человеке с рождения и в норме необходима для выживания. У каждого из нас есть своя правда (ценность). Защита той правды, которая считается эталонной и является причиной агрессии. Когда ты не имеешь возможности изрекать и, благодаря этому, доказывать свою правоту и убеждать собеседника в том, что ты прав, и выливается в агрессию. Но дети сейчас не разговаривают. У нас выросло поколение, которое очень мало разговаривает. Они общаются через гаджеты. Потеря возможности речевого донесения информации и может привезти к выливанию агрессии через игры.
— В последнее время я довольно часто слышал о том, что для воспитания чувства патриотизма у детей нашей страны не хватает кружков начальной военной подготовки в школах, где происходило бы обучение по сборке-разборке автоматов и прочему. Как вы думаете, влияет ли приучение детей со школьной скамьи к оружию на то, что потом происходят подобные преступления?
— Вообще никак не влияет. Совершенно не влияет. В СССР у нас была военная подготовка, и это никак не мешало детям. Надо объяснять детям, как себя ориентировать на местности. Они же у нас даже в городе не могут ориентироваться. Изначальная подготовка, ориентирование обучит ребенка жить в согласии с тем, что тебя окружает. Военная подготовка – это умение себя в любой момент напоить, накормить, защитить в любой среде. Вот этому надо учить. А стрельба – это последний момент.
— Ориентироваться, напоить, накормить себя – несомненно важно. С такой бойскаутской подготовкой все понятно, но как с этим связано оружие и стрельба?
— Уметь пользоваться оружием и понимать его назначение, тоже правильно. Потому что, одно, держать пистолеты в игре, а другое, в реальной жизни, понимая, что патрон, который ты вставил, может убить. На учениях ты понимаешь, что тебе в жизни этого не нужно.
— Читал о том, что заряженное оружие в руках приносит чувство возбуждения и всевластия. Не кажется ли вам, что такое чувство опасно?
— Такое чувство действительно присутствует, но только первые секунды. Когда ты приложил приклад к плечу, получил отдачу и первый синяк, понимаешь мощь и разрушение. Так у тебя происходит переосмысление этого процесса и проходит эйфория от оружия в руках.

Немного о профилактике скулшутинга в учебных заведениях

— Предлагаю перейти к более позитивной теме. Когда профилактика скулшутинга перерастет из формальной в неформальную? Когда педагоги, психологи и сами дети начнут понимать, что мероприятия по профилактике скулшутинга – не просто формальность, а то, к чему стоит относиться серьезно, поскольку они могут спасти жизни?
— Это задача взрослого населения. Для того, чтобы правильно выстроить всю систему понимания того, для чего это делается. Помощь ребенку должна восприниматься как действительно помощь, а не назначение его изгоем. Как только мы переломим навешивание ярлыков, тогда дети перестанут относиться к профилактике так, как относятся. Вы же знаете, как проходят тестирования.
— Может нужны новые методы?
— Вот и речь идет о том, о диагностике на новом уровне: и элементы игры, и рисование, оставляя минимальное количество вопросов, переводя в доступный контент, который даст неискаженную информацию.
— Как поступать учителю, если вдруг он узнал о том, что один из учеников увлекается идеями скулшутинга?
— Эту идею надо подтвердить. Необходимо проводить изучение педагогические среды, семьи. Если картина общая, то только тогда стоит изучать, как можно помочь ребенку, ограждая от избыточного внимания, навешивания ярлыков и необоснованных подозрений.
— Вы сказали, что эту идею надо подтвердить. Каким образом?
— Сначала беседа с учителями, потом работа с участием психолога с родителями, коллективное тестирование в классе, а потом только уже работа с ребенком.
— Мы сегодня говорили о том, что отечественный подход более практико-ориентированный. Простому учителю сложно начать тестирование, организовать работу психолога с родителями и прочее. Что ему делать?
— Нужно успокоить тех, кто имеет подозрения о готовящемся скулшутинге. Скорее всего это желание заставить бояться. Работать нужно со многими детьми.
— Успокоили ребенка, а что дальше?
— Донести до психолога информацию. Если нет психолога, то довести то завуча по воспитательной работе. Они уже будут связываться с инстанциями, которые будут все это проверять. Так и выявим: это простое хулиганство или реальная опасность.
— Правильно ли я понимаю, что все, что нужно сделать классному руководителю – это доложить руководству?
— Если есть признаки, то надо привлечь все силы для того, чтобы проверить факт непосредственной угрозы. Если ее нет, то нужно помочь ученику адаптироваться.
— А пытаться поговорить с самим ребенком? Не конкретно об этой теме, а просто так.
— Разговор с ребенком однозначно должен тоже состояться. Но желательно, чтобы это делал специалист-психолог.
— А как быть с родителями?
— С ними тоже нужно работать психологу.
— Что ему делать?
— У них есть свои методики, они все знают. Есть маркеры, по которым они определяют: оказывать ребенку содействие в социализации или нет.
— Если мы берем Республику Татарстан, то какие организации и службы могут помочь учителю, столкнувшемуся с данной проблемой?
— АТК, психологические службы, в частности Ресурсный центр «Ориентир».
— Можно прийти к выводу, что, с одной стороны, мы призываем учителей сохранять бдительность, но, с другой стороны, сложно сказать, что конкретно им делать в той ситуации, когда они бдительность сохранили и поняли, что есть угроза.
— Еще на любом этапе от них могут отмахнуться. Но, мне кажется, что каждый учитель должен постоянно продолжать свое обучение и, в том числе, повышать компетенции в области профилактики экстремизма и терроризма. Это поможет превентировать многие угрозы.

Беседовал Никита ПЕРЕВЕРЗЕВ

Следите за обновлениями на нашем сайте и в группе «Вконтакте».