АБДУЛЛА ШАГЕЕВИЧ АСАДУЛЛИН И ТРАДИЦИИ КАЗАНСКОЙ ЛИНГВОДИДАКТИКИ
(К 90-летию ученого)Марат САФАРОВ,кандидат педагогических наук (г.Москва)И вновь ремарка из личных впечатлений, и снова московские воспоминания о казанских педагогах…Работая в Российской академии обра...
(К 90-летию ученого)
Марат САФАРОВ,
кандидат педагогических наук (г.Москва)
И вновь ремарка из личных впечатлений, и снова московские воспоминания о казанских педагогах…
Работая в Российской академии образования в середине 2000-х гг., мне удалось застать бывших научных сотрудников давно уже не существующего НИИ преподавания русского языка в национальной школе (НИИ ПРЯНШ АПН СССР). В их профессиональной среде всегда высоко ценились труды казанской лингводидактической школы. Специалисты в области преподавания русского языка в национальной школе активно работали во многих союзных и автономных республиках, но казанские авторы всегда занимали свое особое положение.
Преемственность с великой казанской лингвистической школой, методологические традиции, постоянное обращение к потребностям школы, умение даже поурочную разработку сделать завершенным педагогическим исследованием – все эти черты казанской лингводидактики были хорошо известны научному сообществу долгие десятилетия. Казанские исследователи, сочетавшие глубокое знание дидактики, различных отраслей русского и татарского языкознания с пониманием особенностей национальной школы, всегда высоко ценились на общесоюзном уровне – были постоянными участниками различных конференций, публиковали статьи в авторитетном журнале «Русский язык в национальной школе», а их материалы, напечатанные в казанском журнале «Совет мәктәбе», часто цитировались. В соответствии со сложившейся в 1970-е гг. дидактической идеей об учебнике в системе средств обучения казанские лингводидакты обеспечивали татарские школы всем арсеналом необходимого методического сопровождения – прописями, сборниками диктантов, поурочными разработками.
1960–80-е гг. стали в Татарстане эпохой расцвета исследований в области преподавания русского и родного языков в национальной школе. Все еще широкая сеть татарских школ в районах республики, ежедневная потребность учителей и школьников в методическом материале, профильные кафедры и научно-исследовательские группы. И выдающиеся имена педагогов…
Статьи, методические пособия и учебники Лии Закировны Шакировой, Гульсум Азизовны Ждановой, Розы Бареевны Гарифьяновой, Фираи Юнусовны Ахмадуллиной и других казанских педагогов стали важными вехами в истории отечественной лингводидактики. В Москве работали профессора Нариман Мирсаидович Хасанов и Надия Зарифовна Бакеева, тесно связанные с казанскими дидактами и методистами. Среди этой плеяды ученых есть особое имя – доктор педагогических наук, профессор, заслуженный деятель науки РТ Абдулла Шагеевич Асадуллин (1926–2004).
Капитальные монографии Абдуллы Шагеевича Асадуллина «Методика обучения русскому языку в начальных классах тюркоязычных школ» (1968), «Первоначальные обучение русскому языку в татарской школе» (1978), «Основы методики русского языка в татарской начальной школе» (1991) во многом определили общее развитие лингводидактики.
Важной вехой стал и его историко-педагогический труд «Из опыта преподавания русского языка в татарской школе. Методическое наследие», изданный в 1981 году, где подробно анализировались исследования М.Х.Курбангалеева, В.М.Чистякова, Н.К.Дмитриева и других ученых. Добавлю, что мало кому из дидактов, удается столь глубоко работать в близкой, но все же другой науке – истории педагогики, как А.Ш.Асадуллину. Схожее по замыслу и выбранному объекту исследование было предпринято лишь известным уфимским методистом, профессором Мусаллией Хайруллиной (1915-2008) («Очерки по истории преподавания русского языка в национальной школе». – Уфа, 1966) и Л.З.Шакировой, в историографических фрагментах её работ, например, в капитальных «Основах методики преподавания русского языка в татарской школе».
Каждый учитель татарской школы знает имя Абдуллы Асадуллина; педагог и школьник использует его работы и сейчас, спустя более чем десятилетие, после кончины ученого. И многократно переиздававшийся словари (включая уникальный русско-татарско-английский картинный словарь), учебники, дидактические материалы. В последние годы жизни Абдулла Шагеевич являлся ведущим научным сотрудником Центра истории и теории национального образования Института истории им. Марджани АН РТ. Татарский интеллигент, посвятивший жизнь своему народу, сохранению родного языка, приобщению татар к русскому языку и культуре.
И здесь есть обобщающий смысл. В последнее время при анализе истории гуманитарных наук в послевоенном советском Татарстане часто употребляют понятие «мирасизм». Это понятие пока полностью не утвердилось, но используется применительно к научному наследию татарских историков, филологов, например к жизни и трудам Миркасыма Усманова (1934-2010). Мирасизмом (от «мирас» – наследие) были названы американским исследователем Э.Дж.Лаццерини стремления татарских ученых начиная с 1950-х годов возродить свою национальную культуру путём обращения к прошлому. История и культура как основа национального возрождения. Возможно, расширять это понятие на казанскую лингводидактику будет не совсем корректным, но очевидно – свои дидактические и методические работы казанские авторы создавали не только в сугубо прикладных целях. В ограниченных идеологических рамках гуманитарных наук обращение ученого к любым татарским сюжетам становилось важным жизненным выбором, формой служения своему народу, способствовало сохранению татарской культуры. Феномен казанской лингводидактики - важная часть этих процессов.
Совсем недавно, благодаря сыну Абдуллы Шагеевича, Фариду Абдулловичу Асадуллину – известному исламоведу, ведущему научному сотруднику Института востоковедения РАН, мне удалось прочитать одну из итоговых работ его отца – «Заглядывая в прошлое методической науки: Из методического наследия по преподаванию русского языка в национальной школе», изданную небольшим тиражом в Казани в 2001 году. Это не переиздание упомянутой выше монографии 1981 года, а самостоятельная работа.
Удивительная по свободе и широте привлекаемого материала монография, в которой в контексте педагогики детально изучены представления об изучении русского языка в татарской школе не только Каюма Насыри и Мухутдина Курбангалеева, но и представителей казанского миссионерского востоковедения Н.И.Ильминского и Н.А.Бобровникова. Здесь стоит отметить, что А.Ш.Асадуллин, что был одним из наиболее глубоких исследователей педагогического наследия такой противоречивой личности, как Николай Ильминский и находил много рационального в его дидактических принципах (вкладе в разработку системы обучения народов Поволжья на родном языке, опоре на родной язык при обучении русскому языку).
Абдулла Асадуллин изучал труды Ильминского и его учеников не с позиции «русификаторов», а оценивал достижения казанских миссионеров второй половины XIX века с точки зрения организации обучения русскому языку с учетом идеологических особенностей системы преподавания.
В следующем номере журнала «Магариф» мы приведем несколько фрагментов из книги А.Ш.Асадуллина, посвященной данной теме.
Воспоминания Фарида Асадуллина о своем отце – докторе педагогических наук Абдулле Шагеевиче Асадуллине
90-летний юбилей Абдуллы Шагеевича Асадуллина – это прежде всего знаменательное событие не только для его детей и внуков, но и его коллег из Института истории, где он проработал многие годы. Одновременно это хороший повод вспомнить о некоторых важных сторонах его очень насыщенной на события жизни. Прожитые им годы в чем-то показательны для всего послевоенного поколения его сверстников, рано познавших все лишения и тяготы взрослой жизни.
В годовалом возрасте потеряв мать, в 10 лет он лишился отца. Из ближайших родственников осталась мачеха, которая заменила ему родителей, и которую он до конца жизни боготворил, называл святой. Она одна без чьей-либо помощи поставила его на ноги и научила тем правилам жизни, которые ему затем очень пригодились. В 1946 году после ее смерти в 20-летнем возрасте началась его самостоятельная жизнь. К этому времени он сумел окончить семилетку и Казанский авиационный техникум по специальности «самолетостроение». На фотографиях той поры отец весел и жизнерадостен, как будто и не было тех испытаний, которые ему пришлось пережить. Авиационную технику ему пришлось осваивать недолго. Жизненные обстоятельства заставили изменить планы. Он переезжает в Узбекистан, где к тому времени обосновалась его оставшиеся родственники. Там же он приходит в систему школьного образования, а затем в педагогику, где он впоследствии нашел свое истинное призвание.
Не буду говорить о научных достижениях отца, о его вкладе в педагогическую науку – об этом лучше и глубже скажут его коллеги. Могу только вспомнить несколько ярких эпизодов из моего дошкольного прошлого. Один связан с детским восприятием того, чем занимается отец. В старой части Казани, на улице Фатыха Карима, где прошло наше с братом Рашидом детство, отца соседи за глаза называли «галим» или «язучы» – «ученый, писатель», а мы, среди сверстников, естественно, были «язучының малайлары» – «детьми писателя». Казань начала 60-х годов сохранила многое, что связывало ее с дореволюционной действительностью и жизнью известных деятелей татарской культуры. Наш бревенчатый дом украшала мемориальная доска: « Здесь жил великий сын татарского народа Фатых Карим (1909–1945)». Недалеко от нас на Тукаевской улице – знаменитый дом Шамиля и небольшой парк, где собиралась местная ребятня, и проводилось все свободное от домашних обязанностей время. Сегодня следов этого уголка старой Казани с образцами деревянного зодчества XIX – начала XX вв. уже практически нет.
Остались в памяти отцовские буквари с картинками, которые мы с братом с гордостью демонстрировали и листали вместе с соседскими ребятами. Часто наше утро начиналось со стука пишущей машинки «Москва» выпуска 40-х гг. Рабочий день отца начинался очень рано, поэтому мы обходились без будильника. Папки с бумагами, рукописи своих работ и работ коллег и аспирантов, журналы «Совет мәктәбе» и «Казан утлары» и другая научная и художественная периодика - все это вместе с пишущей машинкой уживалось на его рабочем столе. Наш просторный дом был всегда открыт для родственников и друзей. Отец с матерью умели и любили принимать гостей. Многих коллег отца – известного академика Мирзу Исмагиловича Махмутова, ученых-педагогов Анастасию Михееву, Гульсум Жданову, Лию Шакирову, Розу Гарифьянову и других, имена которых, к сожалению, стерлись с памяти, я знал с детского возраста. Отец был человеком разносторонних интересов. Запомнилось, как он на аккордеоне играет любимые татарские мелодии или полонез Огинского, развлекает рассказами Михаила Зощенко, читает стихи Габдуллы Тукая. Шутки отца и смех мамы – это, возможно, самые яркие детские воспоминания о доме №15 по улице Фатыха Карима..
Многие годы он активно вел свою переписку с родственниками на старотатарском языке (арабице). Этому письму он пытался научить и меня, но я к тому времени уже изучал арабский язык и уроки отца усвоил только теоретически. Еще один эпизод связан с защитой его докторской диссертации летом 1992 года, которая прошла очень живо и интересно, превратившись в настоящую научную дискуссию с острыми репликами и ответами на них. Запомнилось, как один из членов ученого совета во время обсуждения сказал, что по количеству и качеству научных статей и книг А.Ш.Асадуллин может стоять вровень с действительными членами Академии педагогических наук. Отцу к тому времени было 66 лет, и в его научном багаже было более 300 больших и малых публикаций, включая 100 книг и брошюр.
В домашнем архиве есть уникальный исторический документ, который проливает свет на жизнь обитателей родной деревни отца Кугушево (Күгеш авылы, ныне Зеленодольского района РТ) и одновременно дает ключ к пониманию дальнейших научных интересов отца. Односельчанам моего деда крестьянина-бедняка Шаги Саги улы Асадуллина на рубеже XVIII–XIX вв. пришлось испытать очень болезненные для многих татар Среднего Поволжья плоды политики религиозного принуждения. Эта политика царским правительством в Казанской губернии, начиная с Ивана Грозного, проводилась с регулярной частотой и везде, где оставались очаги национальной веры, культуры и языка. Процесс насильственного крещения татар, как это известно, из исторических источников оказался в большинстве случаев безуспешным (если не сказать провальным). Его следствием стало образование особой группы крещенного татарского населения – «криптомусульман» (т.е. скрытых мусульман), которые внешне, согласно навязанному религиозному выбору, были христианами, но на самом деле, следуя исконной духовной традиции, исповедовали ислам. Журнал Казанской духовной консистории от 26 января 1906 года за № 41 сообщал о «прошениях, отпавших от православия татар, ходатайствующих на основании Высочайшего указа 17 апреля 1905 г. об исключении их с семействами из числа православных и о приписке к магометанскому приходу». Это ходатайство 76 жителей села Кугушево Цивильского уезда, Ново-Ковалинской волости Губернским Правлением было рассмотрено и принято решение о том, чтобы «исключить подателей прошений из православных церковных документов вместе с их семействами». Отец об этой стороне жизни своих предков и родителей не рассказывал, поскольку родился через 20 лет после случившихся событий. Острота этого вопроса в послереволюционные годы, когда в стране восторжествовали новые идеологические приоритеты, уже потеряла актуальность, оставшись лишь в сознании поколения тех, кто это испытал и пережил. Попытки осмыслить эту страницу истории русско-татарских отношений появились в его научном творчестве уже в 90-ые годы, когда в республике стал остро дискутироваться вопрос билингвизма и русско-татарских культурных взаимовлияний…
В своей последней книге «Заглядывая в прошлое методической науки» (2001) деятельность одного из главных идеологов «обрусительной политики» иноверцев Н.И. Ильминского рассматривается под двойственным углом зрения: и как убежденного в своей правоте миссионера-руссификатора, и как русского просветителя, оказавшего значительное влияние на становление формирующейся двуязычной татарской интеллигенции. Знание этих двух основных языков в условиях современного Татарстана отец считал естественной нормой и был ее убежденным сторонником. Позднее, когда в мировом научном словаре стало утверждаться понятие «глобализация», отец часто говорил о важности знания для подрастающего поколения татар английского языка как языка международного общения. Его книга «Тел ачкычы» (Картинный расско-татарско-английский словарь», 1992) – первая попытка познакомить школьников начальных классов с азами английского языка.
В заключении важно отметить, что отец всегда подчеркивал счастливый случай знакомства в начале 50-х годов с нашей мамой Назирой Заки кызы Сафиной, которая всю жизнь (как это водится во многих татарских семьях) брала на себя все домашние дела и заботы, чтобы отец мог посвящать себя науке. Если скажу, что наше детство было благополучным и счастливым, это не будет преувеличением. Мы были окружены родительским вниманием. Нашему образованию всегда отводилось много времени, из каждой командировки отец привозил новые книги. С русской и мировой литературой мы с братом начали знакомиться с начальных классов. В выборе профессий его сыновей тоже его большая заслуга. Его советы и поддержка помогли нам найти свое призвание.
Сегодня, когда мы с братом Рашидом приближаемся к такому возрасту, когда прожитая жизнь родителей становится зеркалом собственной жизни, можно сказать, что отец был великий труженик и патриот своей семьи. «Большое видится на расстоянии…» – это касается и деятельности нашего отца, человека очень скромного и при жизни, прежде всего сосредоточенного на результатах своей научной работы. Сказанные им очень давно, когда я уже учился в университете: «в науке царских путей нет» и «всего добивайся сам» – ключ к пониманию итогов его жизни. Жизни, которую он прожил мужественно и достойно, оставив нам – его детям и внукам о себе благодарную память.
Источник фото: http://xn--80aagie6cnnb.xn--p1ai/news/48
Комментарийлар